Личности в истории

Коллектив авторов

Мы знаем, что Ньютон был обласкан судьбой. Он преподавал, был профессором математики в Кембридже, руководил кафедрой, его дважды избирали членом парламента. Он стоял во главе английского Королевского общества и монаршим указом был возведен в рыцарское достоинство. А после успешной организации и проведения перечеканки английских монет получил высокооплачиваемый пост директора Монетного двора, который и занимал до конца дней своих – ни много ни мало 27 лет.

Мы не знаем другого – чем занимался мыслитель большую часть своей жизни, когда все великие открытия уже были сделаны? Что двигало им? Что вдохновляло?

Странная

судьба была у трудов Ньютона. Научные работы были напечатаны очень поздно. А половина и вовсе не опубликована. До сих пор. Эти рукописи разбросаны по миру, хранятся в частных коллекциях. Они посвящены не физике, математике и астрономии, а теологии, богословию, исследованию Священного писания. Так, например, в одной из подобных работ, объемом в четыре с половиной тысячи страниц, можно найти пророчество Ньютона о конце света. Ученый опирался на свои 50-летние исследования Библии в попытке расшифровать ее секретный код. Знаменитый физик и математик считал, что ему это удалось.

Ньютон был убежден, что можно проникнуть в тайны божественного замысла, найти ключи хотя бы к некоторым из них. Он пытался понять природу через Священное писание и в нем найти отражение законов природы, движения небесных сфер и планет. «Гипотез не измышляю», – повторял ученый и всю жизнь искал аргументы, доказательства, формулу божественного творения. Для этого он изучал не только Библию, но и каббалу, древнееврейскую философию, трактаты розенкрейцеров. Его кабинет напоминал лабораторию средневековых алхимиков. Он тоже стремился найти, нет, не золото, но философский камень – ключ к секретам и тайнам Вселенной и человека.

Незадолго до смерти, словно оглядывая свою жизнь, такую спокойную внешне и такую неистово бурную внутренне, Исаак Ньютон сказал: «Я смотрю на себя как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилается передо мной неисследованным».

Ньютон умер в Кенсингтоне, под Лондоном, 20 марта 1727 года. Шесть пэров Англии несли на плечах гроб ученого к Вестминстерскому аббатству в Лондоне, где захоронены величайшие люди страны.

Эта эпитафия – краткий итог жизни великого искателя истины: «Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин, который почти божественным разумом первым доказал с факелом математики движение планет, пути комет и приливы океанов. Он исследовал различия световых лучей и проявляющиеся при этом различные свойства цветов, чего ранее никто не подозревал. Прилежный, мудрый и верный истолкователь природы, древности и Святого писания, он утверждал своей философией величие всемогущего Бога, а нравом выражал евангельскую простоту. Пусть смертные радуются, что существовало такое украшение рода человеческого».

Принц математиков

Дмитрий Зубов

В 13 лет он стал студентом факультета искусств Базельского университета, в 17 – доктором философии, в 19 – адъюнктом по физиологии в Петербурге, в 24 – профессором физики, а в 26 уже заведовал кафедрой математики Российской академии наук. И это лишь начало долгой незаурядной жизни Леонарда Эйлера – человека-легенды, гордости российской науки, общего учителя математиков XVIII века, по меткому выражению Лапласа. Princeps matematicorum – так называли его коллеги.

Эйлер пришел в этот мир в день рождения Леонардо да Винчи – 15

апреля, а при крещении получил то же имя, что и его знаменитый предшественник. С великим итальянцем его роднит и многогранность дарования. На магистерском испытании Эйлер произносит блистательную речь на латыни о сравнении философских взглядов Декарта и Ньютона, а уже через год пишет «Диссертацию по физике о звуке». По настоянию отца он готовится стать богословом, а в это же время участвует в конкурсной работе на тему о наилучшем расположении мачт на кораблях, хотя в гористой Швейцарии он вряд ли видел парусники, разве что на картинках. Что ж, гений – он во всем гений… и всегда! К двадцати годам Эйлер уже вполне сложившийся ученый.

Эмануэль Хандманн. Эйлер. 1756 г.

Но как часто бывает, одаренный юноша не нашел применения своим талантам в родном Базеле – местные университетские светила сочли его слишком молодым, чтобы дать ему звание профессора физики. И тогда Леонард круто меняет свою судьбу.

В стране льдов

В Россию Эйлер попал, можно сказать, случайно – за компанию со своими друзьями Николаем и Даниилом Бернулли, сыновьями знаменитого ученого. И если у братьев Бернулли в активе было хотя бы громкое имя отца, то Эйлер ехал в полную неизвестность и соглашался на любые условия. Вместо знакомой философии и любимой математики в Петербургской академии ему предложили медицину и физиологию, скромную должность адъюнкта и минимальный оклад 200 рублей в год.

Российская академия наук только рождалась. Ее всю свою жизнь по крупицам создавал Петр I: он переписывался с великим Лейбницем, заманивал в Россию именитых ученых, готовил необходимые законы, но увидеть открытие любимого детища ему так и не довелось – Петр умер в 1725 году. Проект великого государя оказался под угрозой. Судьба академии балансировала на весах общественного мнения. Многие с подозрением относились к иноземцам-академикам, считая их шарлатанами, живущими на иждивении государства и развлекающими публику иллюминацией и магическими фокусами. Даже само слово «наука» еще не прижилось в русском языке, и указанное учреждение называли на европейский манер: «ди сиянс Академия». Ходили упорные слухи о закрытии академии, и Эйлер начал подыскивать место на морской службе, но, к счастью, этим планам не было суждено сбыться.

Непросто складывается жизнь в Петербурге у троих друзей-швейцарцев. Неслучайно уже в первый год пребывания на российской земле трагически умирает Николай Бернулли, а его брат Даниил вскоре возвращается в Швейцарию. Служить российской науке остается один Леонард – для него Россия становится второй родиной. За считанные месяцы он выучился «невозможному» русскому языку и всеми силами старается быть полезным новому отечеству. Все же, несмотря на трудности, в молодой Российской империи можно плодотворно работать, публиковаться и не терпеть нужды. Прав был Бернулли-старший, провожая в далекую страну своих сыновей: «… лучше несколько потерпеть от сурового климата страны льдов, в которой приветствуют муз, чем умереть от голода в стране с умеренным климатом, в котором муз презирают и обижают».