Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря
Шрифт:
– Видишь армию?
– Вижу.
– А как она тут оказалась, по решению твоего совета?
– Да.
– Тогда пусть твой мудрый совет объяснит, почему ей лучше стоять здесь, чем, скажем, на дне морском?
Дюнуа попытался было объяснить необъяснимое и оправдать непростительное, но Жанна прервала его:
– Ты мне вот что скажи, рыцарь: есть какой-нибудь толк от армии на этой стороне?
Дюнуа сознался, что никакого - если следовать ее плану.
– И, зная это, ты все же осмелился ослушаться моего приказа? А раз место армии на том берегу, скажи: как, по-твоему, переправить ее туда?
Тут
Любая другая девушка, одержав подобную победу над опытным воином, могла бы возгордиться - и с полным основанием; но Жанна была не такова. Она кратко выразила сожаление о напрасно потерянном драгоценном времени и тут же приказала войскам повернуть назад. Ей жаль было отпускать войско: воодушевление воинов было так велико, что она не побоялась бы выступить с ними против всей Англии.
Приказав главным силам возвращаться, Жанна взяла с собой Дюнуа, Ла Гира и тысячу солдат и направилась в Орлеан, где все ожидали ее с лихорадочным нетерпением. В восемь часов вечера она въехала со своим войском через Бургундские ворота; впереди нее ехал Паладин со знаменем. Жанна ехала на белом коне и держала в руке священный меч из Фьербуа.
Надо было видеть, что творилось в Орлеане! Что это была за картина! Темное море людских голов, созвездия бесчисленных факелов, ураган восторженных приветствий, оглушительный звон колоколов и грохот пушечного салюта. Настоящее светопреставление! В свете факелов виднелись тысячи запрокинутых лиц, залитых слезами, и никто не вытирал слез, и каждый что-то кричал. Жанна медленно пробиралась в густой толпе, выделяясь на ее фоне точно серебряное изваяние. Люди рвались к ней со всех сторон и глядели на нее сквозь слезы восторга, точно созерцали небесное видение. Они благодарно целовали ей ноги, а те, кто не мог дотянуться до нее, старались коснуться хотя бы ее коня, а потом целовали свои пальцы.
Ни одно движение Жанны не ускользало от внимания толпы; все, что она делала, обсуждалось с восхищением. В толпе то и дело слышалось:
– Смотрите, смотрите - улыбнулась!
– Сняла свою шапочку с перьями и кого-то приветствует. О, сколько в ней грации! Как красиво она кланяется!
– Смотри: гладит женщину по голове!
– Да она точно родилась на коне! Видели, как ловко она повернулась в седле и поцеловала рукоятку меча? Это она благодарит вон тех дам в окне, что бросили ей цветы.
– А вон какая-то бедная женщина подносит ей ребенка, - она целует ребенка. О, она святая!
– А как она хороша на коне! Как светел ее прекрасный лик!
Ветер развевал длинное знамя Жанны, - и тут произошло замешательство: пламя факела подожгло его бахрому. Она наклонилась с седла и затушила пламя рукой.
– Она не боится огня! Она ничего не боится!
– закричала толпа и разразилась целой бурей восторженных рукоплесканий.
Жанна подъехала к собору - вознести благодарность Богу; народ набился туда, чтобы помолиться вместе с ней. Потом она двинулась дальше и медленно поехала через толпу и лес факелов к дому Жака Буше, казначея герцога Орлеанского, куда была приглашена на все время своего пребывания в городе; ее поместили там вместе с юной хозяйской дочерью. Народ
Жанна д'Арк выступила наконец на сцену и готовилась начинать.
Глава XIV. Что ответили англичане
Она была готова, но вынуждена бездействовать и ждать, когда у нее будет войско.
На следующее утро, в субботу 30 апреля 1429 года, она осведомилась о гонце, отправленном к англичанам из Блуа с посланием - тем самым, которое она продиктовала в Пуатье. Вот этот документ, замечательный во многих отношениях: прямотой и деловитостью, силой выражения, душевным подъемом и наивной верой в способность выполнить великую задачу, взятую ею на себя, или возложенную на нее, как вам будет угодно. В этих строках как бы слышится шум битвы и грохот барабанов. В них живет воинственная душа Жанны, а другая Жанна - кроткая маленькая пастушка - скрывается из виду. Неграмотная деревенская девушка, непривычная диктовать что бы то ни было, а тем более официальные послания монархам и полководцам, продиктовала эти решительные, сильные слова с такой легкостью, словно занималась этим с детства:
"Во имя Иисуса и пресвятой девы Марии!
Король Англии, и ты, герцог Бедфорд[18], именующий себя
регентом Франции, и вы, Уильям де ла Поль, граф Суффольк, и Томас
лорд Скейлс, называющие себя наместниками упомянутого Бедфорда!
Призываю вас исполнить волю Божью. Отдайте Деве, посланной Богом,
ключи от всех славных городов, которые вы захватили и разграбили во
Франции. Дева послана Богом восстановить в правах Французский
королевский дом. Она охотно пойдет на мир с вами, если вы покинете
Францию и возместите причиненный королевству ущерб. А вам, лучники и
другие ратники, дворяне и простолюдины, стоящие под славным городом
Орлеаном, именем Божьим приказываю уйти восвояси, иначе Дева скоро
явится к вам сама, и тогда - горе вам!
Король Англии, если не исполнишь этого, то знай: я встала во
главе войска и буду гнать всех англичан из Франции, хотят они того
или нет. Кто не уйдет добром, тех я буду убивать, но кто уйдет
добром, тем будет пощада. Я послана Господом, владыкою небес, чтобы
изгнать вас из Франции, хотя изменникам отечества и не хотелось бы
этого. Не надейся, что когда-нибудь получишь королевство французское
в ленное владение от Царя небесного, сына пресвятой девы Марии; им
будет владеть король Карл, ибо такова воля Божья, которую он
возвестил королю через Деву.
А если ты не веришь, что такова Божья воля, возвещенная Деве,
то мы будем биться с вами всюду, где вас встретим, и дадим вам бой,
какого не видали во Франции тысячу лет. Знай, что Бог даровал Деве
больше мощи, чем ее может быть во всех полках, которые ты выставишь
против нее и ее славных воинов. А тогда посмотрим, кто одолеет
Царь Небесный или ты,
А тебя, герцог Бедфорд, Дева просит не искать собственной
погибели. Если послушаешь меня, мы славно повоюем вместе там, где
французам суждено свершить величайшие в христианском мире подвиги, а
если нет - придется тебе скоро расплачиваться за твои великие
злодеяния".
В этих заключительных строках Жанна предлагала герцогу идти вместе с нею в крестовый поход в Святую Землю.