Личный помощник группы "Фокс (целиком)
Шрифт:
Неужели это я? Это я здесь стою, и буду здесь жить?
Подняв свою сумку и выключив свет в гостиной (привычка экономить на электроэнергии), я отправилась осматривать свою комнату. После гостиной она казалась небольшой, но это было только первое впечатление. Светлые стены, просторный гардероб.
Хм, у меня столько вещей нет.
Мягкая кровать, черно-белые фотографии на стенах.
Хорошо, что не картины. Я их больше не выношу.
И
Пахнет цветами...
И вместе с ним опустилась на корточки. В голове была пустота, как будто я бежала длинный марафон, из последних сил, и теперь, сама того даже не осознавая, неожиданно финишировала.
На ночь я закрылась изнутри и благодаря улучшенной изоляции во всех комнатах, для того чтобы Юджин мог музицировать в любое время, во сколько он вернулся с концерта, не слышала. Кстати, когда Хэзл вечером рассказывал мне про то, как здесь специально устанавливали изоляцию, Юджин совершенно искренне удивился:
– Неужели, моя игра кому-то может помешать?
Угу, в два, в три ночи...
Мы с менеджером только переглянулись и не стали комментировать наивное заявление артиста, характер которого все больше вырисовывался.
Утром, я проснулась по привычке рано, немного понаслаждалась мягкостью кровати, а потом сразу потянулась за телефоном, чтобы проверить, было ли прислано расписание на сегодня.
Да, Хэзл работал четко и файлик уже светился на экране.
Приняв душ, одевшись и соорудив гульку из волос, я отправилась на кухню. На столешнице были разложены упаковки с крупами, пачки со спагетти, печенье, мука, длинные батоны ароматного домашнего хлеба. Я заглянула в холодильник.
Ох, мамочки, он был полон!
Колбасы, сыры, натуральные йогурты, фрукты, овощи. Глаза разбегались. Словно, свой продуктовый магазин. В морозилке также светились яркие упаковки.
Постояв немного ощущая прохладу, я закрыла холодильник и присела на высокий барный стул. В серебряной дверце размыто отражалось мое растерянное лицо и торчащие кисточки из пучка на макушке.
Я улыбнулась, глядя на себя: ну, словно сиротка в барском доме.
Все, хватит нюни распускать. За работу!
Обновив эту совершенную кухню, я посмотрела на часы. Уже девять. В десять начинается репетиция, нам ехать где-то двадцать минут. Пора поднимать спящего принца.
Я вытерла руки полотенчиком и пошла вверх по лестнице. Дверь в его комнату стояла нараспашку. Хоть я и направлялась его будить, но почему-то, не могла заставить себя идти не на цыпочках.
Комната была выполнена в стильных серо-черных тонах, как и положено рок-звезде. Скомканная одежда, конечно, валялась и на стуле, и на полу. В этом я и не сомневалась. Большую часть пространства занимала двуспальная кровать, на которой, скрывшись в одеяле, и посапывал молодой человек.
Я решилась и
– Юд-жиин.
Ноль реакции. Ладно, прибавим громкости.
– Юджин! Пора вставать.
В ответ мне что-то булькнули в подушку и слегка отмахнулись рукой, как от мухи. Я приподняла бровь: со мной этот номер не пройдет! И схватив за ближайший край одеяла, резко потянула на себя. Стоило мне это сделать, как мы оба закричали в голос:
– А-а-а!
– А-а-а!
– Ты почему спишь голый?
– А как я должен спать в своей постели?!
Вот уж, чего я совсем не хотела видеть!
– Неважно.
– я быстро отвернулась и сложила руки на груди.
– Давай, умывайся, и пойдем завтракать. Нам скоро выезжать на репетицию.
Сзади прошуршало одеяло и раздался возглас:
– Что! В такую рань! Я никогда во столько не встаю.
– Но, у вас ведь репетиции всегда в 10 часов, разве нет?
– немного удивилась я.
– Ну...
– замялся Юджин.
– Может быть. Я за временем не слежу и приезжаю, как получится.
Вот ведь! Кто из вас любит пофигистов?
– Непозволительно подводить всю группу! Жду тебя внизу.- не дружелюбно отозвалась я и пошла спускаться по лестнице.
Я накладывала омлет в тарелку и не поворачиваясь на раздавшиеся шлепки по полу, спросила:
– Чай или кофе?
Юноша вздохнул, усаживаясь на стул, и удрученно ответил:
– Кофе. Сейчас только кофе.
Я добавила к омлету поджаренный бекон и пушистый тост, из обжаренного хлеба, вымоченного в молоке с яйцом. На столе уже стояла тарелка с нарезанными помидорами и свежий сок в бокале.
Увидев перед собой свой завтрак, парень заметно оживился:
– Ты сама все приготовила?
– Да.
– хмуро отозвалась я, еще не отойдя от его побудки.
– Для меня?!
Его изумленная интонация заставила меня повернуться:
– И для тебя и для себя. Что тебя удивляет?
Юджин с интересом крутил тарелку, рассматривая ее содержимое. Сегодня он убрал волосы под обруч, которые еще немного блестели после умывания.
– Это... так непривычно.
– вынес он вердикт.
Я достала чашку из кофе-машины и подвинула ее к юноше.
– Ешь, просто ешь. Хорошо?
– Угу.
В этом его не пришлось уговаривать.
Убравшись после завтрака и захватив сумку с учебниками, мы спустились вниз на стоянку, где нас уже ждал водитель в машине. Он ничего нам не сказал, только сверкнул темными очками и уточнил:
– Студия?
– Да, студия.
– подтвердила я и мы тронулись.
Сама студия располагалась в неприметном здании, наверно, чтобы не беспокоили поклонницы. По обе стороны длинного коридора расходились двери с табличками: Зал для совещаний, Переговорная, Звукозапись, даже Душевая. Мы дошли до кабинета с табличкой "Зал для репетиций N2" и вошли внутрь.