Личный убийца
Шрифт:
Юдина со Старым Опером не было, это отметили все.
— Привет, Саша, — первым подошел к нему Илларионов.
— Как слетали, Сан Саныч? — протянул руку Игорь.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — втиснулся между ними громоздкий, как шкаф, человек в штатском. — Трусов Афанасий Петрович, полковник госбезопасности. У нас тут машина, позвольте вас подвезти? — предложил любезно.
Семенов и Глуховец поприветствовали бывшего коллегу.
— Несмотря на поздний час, Александр Александрович, — плутовато сощурился Семенов, — министр хочет вас
Старый Опер встал на цыпочки и посмотрел поверх голов в глубину огромного зала.
— Вы кого-то ждете? — справился Трусов.
— Да вот, смотрю, нет ли кого-нибудь из Администрации Президента, — проговорил Каменев.
Напряжение усиливалось присутствием оперов двух ведомств, обступивших начальство и готовых к решительным действиям.
— Я следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Илларионов, — отрекомендовался Алексей Иванович. — У меня к Александру Александровичу есть несколько вопросов по неотложному делу, которые я хотел бы задать ему в управлении. Моя машина на стоянке.
Каменев достал из кармана монету, подбросил на ладони.
— Решка! Еду с вами! — улыбнулся Илларионову.
— Одну минуту, Александр Александрович, — побагровел Глуховец. — Вам, кажется, русским языком сказали: вас ждет министр внутренних дел.
— Не заставляйте меня настаивать, — негромко проговорил Трусов.
— А у вас что, есть постановление о моем аресте? — развернувшись к нему, громогласно спросил Каменев.
Со стороны могло показаться, что из Архангельска прилетел по меньшей мере доверенный человек Билла Клинтона или самого Б. А. Березовского; десятка полтора дюжих молодцев с рациями в руках сопровождали его в плотном кольце. Сцена была тем более странной, что Каменев был в мятом костюме, небрит, с красными глазами, от него пряно пахло водкой с миндалем.
— У меня есть устное распоряжение, — растерялся Трусов.
Семенов даже зажмурился, прекрасно зная своего бывшего подчиненного и то, что за этим последует. И не ошибся:
— Вот и сверните это распоряжение… трубочкой, — более чем деликатно высказался Каменев.
— А где Юдин, Александр Александрович? — вдруг спросил Глуховец.
— А кто такой Юдин, Марк Иванович? — прозвучал контрвопрос Старого Опера. — Впервые слышу!
Повисла пауза. Ее разрядил Илларионов, протянул Трусову бумагу.
— Что это?
— Постановление о привлечении Каменева в качестве свидетеля по литерному делу. Есть сомнение в подлинности подписи Генерального прокурора?
Точка была поставлена. Трусов вернул постановление, хотел козырнуть, но спохватился.
Каменев, Илларионов, Нежин и Громов отделились от группы, направились к выходу.
И хотя бумага вовсе не означала, что Каменев немедленно должен следовать в прокуратуру, у представителей «силовых» ведомств не было и этого.
— Странно, — оглянувшись назад, сказал Илларионов, когда его «Волга» выехала на Рязанское шоссе. — Странно, что обошлось без стрельбы. По-моему, они должны были перестрелять друг друга.
— Еще перестреляют, Алексей
— А где все-таки Юдин?
— Юдина я отправил в Питер поездом. Ребята из Архангельского УВД помогли убрать старика от греха подальше. Кстати, вы интересовались, не приезжал ли кто-то в Архангельский комитет из Москвы? Приезжал. И знаете кто? Вот этот самый генерал Глуховец. Выступал там на пленуме. А с ним два полковника из Минобороны. Потом они отправились в Поморск, хотя никто не знает, за каким х… и что связывает Глуховца с военными, тем более из торгового управления в Хрустальном.
— Партия связывает. «Власть и порядок», — предположил Илларионов.
— Партия их в Поморск не посылала.
— Ладно, Саша, разберемся. Теперь о главном.
— Теперь о главном. Коренев в гостинице останавливаться не стал, явился к хозяину домой — Хорошилов его фамилия, Николай Трифонович — и отдал этому человеку дискету с важными, как он сказал, материалами, предупредив, что передать ее нужно только Юдину, и никому другому. Как я и предположил сразу. Поэтому Ариничев ездил туда зря. Коренев рассказал, что бежал в пустом контейнере с закрытой территории в районе Ветреного Пояса, где под видом военного объекта находится нечто другое — ряд производств, работающих, естественно, по «безналоговой системе»: обогащение урана, добыча золота, не имеющие аналогов лекарственные препараты наркотического свойства и, главное, центр прогнозирования и обработки информации. И там якобы находятся три с половиной сотни специалистов — химиков, физиков, технологов, фармацевтов, врачей и программистов, одним из которых был Коренев, он же — Киреев. Больше он ничего не сказал, но мы с Юдиным так решили, что именно этих специалистов и выискивал Коренев, работая в «Протоне». А когда понял, чем занимается, — его лихо подставили — дал свое согласие на сотрудничество. Выхода у него не было.
— Так где же он?
— Без комментариев, Алексей Иванович. Как в воду канул.
— А дискета, Саня? Что ты кота за хвост тянешь?!
— Сейчас. Коренев велел передать дискету Юдину. Сказал, что в ней — гарантия его жизни и жизни всех, кто работает на «базе». То есть, если она попадет в чьи-то руки, его убьют, а «базу» ликвидируют вместе с людьми, которые либо нигде не числятся, либо числятся в списках умерших.
— А он случайно не из дурдома сбежал, этот Коренев? — спросил Илларионов.
— Это первое, о чем я подумал. Только где, в таком случае, находится этот дурдом? Я ведь даже в облздраве побывал и по компьютеру всех пациентов проверил. Нет, Алексей Иванович. Дискета была.
— Была?!
— Вот именно. Коренев сказал, что, если в течение двух суток Юдин не приедет за ней — помните, я рассказывал, что именно этот срок он назвал, когда звонил в Болшево? — дискету уничтожат. Что Хорошилов и сделал.
— Ты уверен?
— Не совсем. Дело в том, что через неделю у Хорошилова в гостях побывала родная сестра Анна Трифоновна, которая живет в Санкт-Петербурге. Это уж я справки навел, сам Хорошилов об этом не сказал.