Личный убийца
Шрифт:
— И вам… если он согласится… предоставят свидание?
— С момента допуска к участию в деле защитник вправе иметь с подозреваемым свидания наедине без ограничения их количества и продолжительности. Кроме того, я получу доступ ко всем материалам, буду присутствовать на допросах, смогу обжаловать любые действия, противоречащие закону.
— Вам нужно найти Рудинскую, — выдвинула упрямая Неледина последний аргумент в оправдание своей нерешительности. — Вам ее родители за это заплатили, вот вы и хотите вытащить Фрола, чтобы получить от него сведения, а что с ним будет потом — вас не интересует.
Хотелось крикнуть: «Дура! Дура, ты же брата
— Хорошо, — ледяным тоном сказал он. — Но дальше… Пеняйте на себя.
— Подождите, — тихо сказала она. — Что я должна сделать?
— Убедить брата прибегнуть к помощи защитника.
Шел девятый час. Викентий Решетников дремал, вдоволь напившись чаю с конфетами и усевшись в кресло. Только что уехал домой Валя Александров. Завтра ему предстоял трудный день: Неледина обещала повлиять на брата — нужно было поехать с нею в сизо, выдернуть Протопопова, заручиться санкцией прокурора и добиться освобождения Фрола под подписку о невыезде.
Валерия сидела за компьютером и пыталась выстроить план предстоящих мероприятий — так, как это представлялось ей, дилетантке, исполнявшей функции офис-менеджера и не имевшей права голоса в том, что касалось детективной работы. Частично это отвлекало ее от тревожных мыслей, связанных с молчанием Женьки, — он не звонил сам и не отзывался на их с Решетниковым звонки.
Телефон зазвонил ровно в девять.
— Агентство «Шериф», — сняла трубку Валерия.
— Каменев, — коротко представился Старый Опер. — Дай Столетника.
— Сан Саныч, его нет. Он с утра уехал в Рязанскую область, в последний раз звонил в шесть часов и пропал.
— Если он выйдет на связь, передай, чтобы ехал ко мне. Пусть оставит машину где-нибудь поблизости и войдет со стороны проспекта. Сканер у него есть?
— Есть. За тобой что, следят?
— Похоже.
Каменев отключился. Валерия пересказала разговор Решетникову.
— А сканер-то ему зачем? — задумчиво проговорил Викентий. — Опасается, что в квартире «жучок»?
— Никогда не слышала, чтобы Старый Опер разговаривал таким тоном.
— Каким?
— Озабоченным, — подобрала она подходящее слово. — Не могу даже представить, что у него случилось и чем он вообще занят. Пять раз звонила ему домой. Куда подевалась Леля? Телефон все время молчит, даже гудков нет. Отключили его, что ли?
Решетников прошелся по комнате, закурил.
— Звони Женьке, Валерия. Все время звони. Если не дозвонишься в течение часа, я поеду его искать.
Валерия нажала кнопку «память» на панели большого офисного телефона с факсом и определителем номера.
«Нет, нельзя работать поодиночке, — подумал Решетников. — Перебьют!»
Женька не отвечал…
Свой телефон он оставил в «бардачке» «Рено», а машину — в кустах в полукилометре от объекта. Машину охранял Введенский. Введенского — Шериф. Тому и другому было запрещено выходить из машины, отпирать дверцы и отвечать на звонки.
Можно уметь метать ножи и попадать с тысячи метров в спичечный коробок, можно знать наизусть кодексы, владеть рукопашным боем, уметь выживать в пустыне и на полюсе, иметь инженерную подготовку и ориентироваться в любом пространстве, даже в чужом, но ничто не заменит опыта. Потому что опыт — это шестое чувство; опыт — это нюансы, о которых не пишут в учебниках; опыт — это предвидение
Женька понимал: телефон может зазвонить, Шериф может залаять, Введенский не сможет убежать, случись такая необходимость.
Снаружи объект действительно напоминал воинскую часть, на бетонном заборе кое-где остались звезды, на зеленых металлических воротах — эмблема ДОСААФ. В пятидесяти метрах он обнаружил электронный «извещатель» — тонкую проволоку, натянутую на уровне щиколотки. Шериф или Введенский непременно задели бы ее, и тогда бы загорелась сигнальная лампочка перед наблюдателем. Дальше Женька не пошел: вполне возможно, это была учебно-тренировочная база МВД или ФСБ, а если так — могли сработать емкостные сигнализаторы или чувствительные микрофоны, способные передавать хруст ветвей и даже шепот. Солнце почти опустилось за горизонт, и нужно было использовать каждую минуту: у тех, кто находился за оградой в пределах объекта, могли оказаться приборы ночного видения.
Женька обошел объект вокруг и убедился в отсутствии наружной охраны. До него долетали покашливание, смех, удары, хлопанье дверей и прочие разрозненные, бессистемные звуки; ветер доносил запахи пищи и солярки. От ворот вокруг забора пролегала узкая, в одну колею, дорога без покрытия. Выбрав не слишком высокую, но густую ель, Женька ухватился руками за сук и легко вскарабкался по ветвям.
В плохо освещенном закатными лучами квадрате он увидел два приземистых, похожих на бараки строения; вдоль забора была сооружена несложная полоса препятствий; тут и там висели мешки с песком — два качка в черных футболках мутузили их кулаками; в поставленный на попа деревянный кузов втыкались ножи, но метатель стоял у ближнего забора и в поле зрения не попадал. Главным, что отметил Женька, был трехосный тягач на базе «Татры» с прокопченным капотом и раструбом. Вполне возможно, именно эти колеса наследили на поляне. В дальнем левом углу под навесом сидели четыре человека в камуфляжных комбинезонах — играли не то в нарды, не то в домино. Ни погон, ни самих униформ, ни номеров на «Татре» — ничего, что могло бы хоть как-то сориентировать в принадлежности и назначении базы! Только по отдельным приемам, которые отрабатывали трое на помосте, можно было предположить, что здесь готовят телохранителей, а по отсутствию воинской дисциплины — что это какая-то база, куда выезжали на сборы не то бандиты, не то будущие охранники.
Нины здесь быть не могло, если на всю дюжину обитателей объекта имелась в наличии хотя бы одна мозговая извилина: непосредственная близость от места ее исчезновения делала этот объект непригодным для содержания заложницы. Но вот причастность «контингента» — почему бы и нет? Гуляли ребята по деревне, увидели дымок из печи…
«Пустое, — прекратил Женька бесплодные размышления, — пустое. Этак любого прохожего-проезжего заподозрить можно. Шла машина по дороге, глядь — красотка во дворе… А пленка? А Неледин?..»
На дереве он просидел час. Какие-то квелые, лишенные системы тренировочные движения — на досуге, без инструктора, под вечер, так, себе в охотку — не позволяли прийти к какому бы то ни было выводу: приемы рукопашного — из боевого самбо и частично «киокушинкай», метание ножей — из системы спецназа ГРУ (хотя в оружейных магазинах сейчас продаются метательные ножи). Разве что отработка приемов телоохраны — двое прикрывают «клиента», трое прикрывают «клиента»… Никаких признаков содержания под охраной пленницы!