Личный враг Бога. Дилогия
Шрифт:
Глеб опустился на колени и склонил голову. «Как я их сделал… — вспомнилось ему. — Как я их сделал…»
— Они ушли? — донеся до него едва слышный голос.
Не веря своим ушам, Глеб посмотрел на Когтя.
— Уже все? — Маг пошевелился, высвобождая из-под себя вывернутую руку.
Глеб вскочил на ноги.
— Да! Да! Вот, черт! — кричал он. — Ушли! Ну ты и напугал меня! А! Чертяка! Живой! — Он обхватил мага руками и стал аккуратно переворачивать его, помогая другу сесть, выпрямиться, принять нормальное живое положение. — А я уж было подумал!
— Это ты зря
— Конечно. Я уж и забыл про нее. Сейчас, погоди… — Глеб суетливо копался в поясе, пытаясь выудить из маленького нашитого кармашка баночку с гоблинским снадобьем. — Сейчас… Сейчас… — бормотал он, размешивая мазь ободранным указательным пальцем.
Не жалея чудодейственного средства, Глеб густо покрыл все ссадины и царапины друга, мазнул себя по кровоточащей ране на левой руке — все-таки достали его мечом, хоть он и не заметил этого в пылу схватки — и отбросил опустевший горшочек в сторону.
— Умели твои гоблины шаманить, — признал Коготь, чувствуя, как холодок стягивает раны, как отступает боль, как светлеет голова, и наливаются силой мышцы.
К ним подошел Тролль. До последнего момента он гнался за разбойниками и остановился лишь тогда, когда один из них нырнул в воду и поплыл прочь, на другой берег, к нависающим спасительным кустам. Великан реки ненавидел, и вид плывущего человека отрезвил его, пробрав дрожью. Прекратив бесполезное преследование, Тролль повернул назад.
— А ты где был? — спросил он мага. — Видел, как мы их разметали? Это не какое-то там волшебное чистоплюйство. Это работа настоящих мужчин. — И великан гордо обвел руками холм, на котором валялись мертвые тела — с размозженными черепами, обезглавленные, покрытые многочисленными ранами, со вспоротыми животами — страшное кровавое зрелище, еще более ужасное потому, что над всем этим кошмаром ярко светило солнце, и плыли по голубому небу легкие, такие мирные облака. Высматривая ценные вещички, среди трупов ходили погонщики, своей сосредоточенностью и неторопливостью похожие на грибников — мародерство в Мире процветало во все времена, у всех народов.
К друзьям подошел Свертль. Усталый, перемазанный чужой кровью, в простой кольчуге, Повелитель ничем не отличался от своих менее именитых сородичей.
— Спасибо, — сказал он. — Я рад, что взял вас в охрану.
— Мы ценим твою признательность, — ответил Коготь, — но хотелось бы, чтобы ты выразил ее в золоте.
Гном пристально посмотрел на мага и сказал:
— Когда-нибудь жадность тебя погубит.
— Скорее меня погубит любовь к приключениям.
Позади раздался лязг и тяжелый топот. К Свертлю подбежал взмыленный Смирл. Он вытянулся под суровым взглядом Повелителя и отрапортовал:
— Отряд разбойников в тридцать человек уничтожен. Наши потери — пятеро убитых,
— Ты допустил… — начал было Свертль гневно, но замолчал и обвел тяжелым взглядом людей и гномов, остановившихся и смотрящих на эту сцену. — Ладно, — сказал Свертль чуть тише, — поговорим потом. А сейчас дай своим воинам отдохнуть и позаботься о раненых… Черт тебя побери! — не сдержавшись, выругался он.
— Да, господин! — Смирл облегченно выдохнул и, развернувшись, побежал назад, туда, где стоял, выстроившись в ровную шеренгу, его отряд.
— Я стал очень невыдержанным, — ни к кому конкретно не обращаясь, заметил Свертль.
Двуживущие друзья — гном, два человека и тролль — медленно пошли к каравану. Гномы-торговцы уже суетились среди животных, проверяя свое отвоеванное имущество.
Закончив обирать трупы, возвращались к лошадям и быкам погонщики. Им еще надо было готовить обед.
Вечером того же дня, после короткого отдыха, караван перешел вброд реку и продолжил свой путь к Городу. Позади остались пять скромных могильных холмиков и десятки незахороненных человеческих тел, на которых уже вовсю пировали рыжие степные волки и вонючие стервятники.
Дневная жара спала и идти стало значительно легче.
Сидя на спинах животных, дремали погонщики, привыкшие к кочевой жизни. Лишь иногда они приоткрывали глаза и сонно оглядывались по сторонам. Гарцевали на дорогих скакунах торговцы. Рядом бодро вышагивала охрана.
Незаметно на степь опустилась ночь. Загорелись в небе холодные искры звезд, выкатилась из-за холмов луна, залив все вокруг бледным матовым светом.
После полуночи они остановились на обычный четырехчасовой отдых. Быстро поужинав, караванщики растянулись на тюках возле костров и, укрывшись старыми попонами, погрузились в крепкий сон. Опустив головы к земле, стоя дремали лошади. Улеглись на брюхо разгруженные быки. Ночная степь безмолвствовала, и лишь громыхали доспехами патрульные гномы, неторопливо прохаживаясь вдоль спящего обоза.
А ранним утром, едва только солнце высунулось из-за холмов, громкий голос Свертля возвестил о начале нового дня. Зашевелились люди, вылезая из-под одеял, зафыркали разбуженные животные, все громче и громче затараторили голоса, подшучивая, посмеиваясь и добродушно переругиваясь. Вскоре весь лагерь ожил. Погонщики вновь развели потухшие за ночь костры, разогрели оставшуюся с ужина похлебку и принялись завтракать. К ним присоединились гномы. Перекусив, караванщики совместными усилиями быстро нагрузили животных, и торговый обоз, набирая ход, двинулся дальше на восток.