Личный враг Бога
Шрифт:
Вдоволь наплескавшись, промокший Тролль стал наполнять бурдюки. Нацедив первый, он присосался к его узкой горловине, задрал подбородок и замер, жадно наливаясь водой.
— Фу! — удовлетворенно выдохнул он, когда бурдюк наполовину опустел. — Вот это жизнь! — Он улегся на жесткой траве в тени разлапистой пальмы, помассировал ноги и прикрыл глаза.
— Может, поедим? — предложил Глеб.
— Нет. Спать. — Тролль перевернулся на бок, поерзал немного и захрапел.
Глеб посмотрел на друга, выудил из мешка кусок высохшего сыра, неторопливо съел его, кроша маленькими кусочками, и лег рядом с великаном. Необоримая усталость,
Глеб закрыл глаза. Нечасто в своих жизнях он совершал подобное безрассудство — засыпал, не убедившись в собственной безопасности, полностью положившись на везение, уповая на случай…
Но все было спокойно, только иногда шуршали в траве змеи, да по-пластунски подкрадывались к спящим гигантские ящерицы-вараны, недоуменно разглядывая незваных гостей.
Пять дней и ночей они шли по пустыне.
Талисман выводил их к воде, заставляя отклоняться от прямого курса, и они шли зигзагами — короткими галсами преодолевая безводный океан и предвкушая момент, когда можно будет крикнуть в полный голос: «Земля!».
Ранним утром шестого дня путешественники почувствовали, что скоро пустыня кончится.
Тролль замер, потянул носом воздух, широко раздувая ноздри, и сказал:
— Что-то меняется. Чуешь?
В атмосфере разлилось предчувствие свежести, еще не сама свежесть, но неуловимые, едва угадываемые ее признаки. Все вокруг изменилось. Как-то не так, как-то иначе размывался струящимися раскаленными потоками воздуха горизонт. Сухое отсутствие запахов перестало щекотать нос. Солнце выглядело совсем по-другому, по-доброму. Небо опустилось ниже и налилось сочной синевой. Ветер нес влагу, теперь он ласково обдувал прохладой, а не иссушал, как раньше.
Вдали, там, где плоскость земли смыкалась с небосводом, мелькали черные, едва заметные точки. Глеб сперва подумал, что это обожженные глаза подводят его, но вскоре понял, что видит далеких парящих птиц, и обрадовался этому открытию. Скоро, совсем скоро!
— Птицы, — вслух произнес Глеб.
— Ага. Я заметил, — подтвердил Тролль.
— Уже немного осталось.
— Даже не верится…
Они какое-то время молчали.
— Помнишь, — сказал Глеб, — я говорил, что однажды встретил Песочного Человека?
— Ага.
— Так вот, Песочный Человек — это отражение наших мыслей. Зеркало…
— То есть?
— У него нет собственной формы. Он не может существовать, если рядом нет какого-либо существа, пусть самого малого: змеи или ящерицы, птицы, паука. Человека… Он меняет свой облик, подчиняясь образам, которые возникают в сознании этих существ. Сам по себе он ничто, пустышка, ждущая пустота. Зеркало, в котором никто и ничто не отражается… А вот когда поблизости появляется разум, пусть даже самый примитивный, Песочный Человек обретает форму. Он может быть ветром или дождем. Он может стать тучей, песчаной бурей, туманом. Может превратиться в страшного монстра или красивую девушку. Он — пленник чужого разума… И если кто-то подчинит его и сделает своим оружием, то это будет абсолютное оружие. Ведь Песочный Человек могуч настолько, насколько это можно представить, он способен реализовать все, что только можно вообразить, хоть взрыв водородной бомбы… Одноживущие не любят рассказывать про Песочного Человека, потому
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Тролль.
— Рябой Пес очень болтлив. Иногда он увлекается настолько, что забывает, о чем можно говорить, а о чем говорить не следует.
— Это он тебя все рассказал?
— Нет, не только. Кое-что я слышал и раньше. Слухи, перешептывания, обрывки разнообразных свидетельств, зачастую противоречивых. Легенду о Южном Городе… А вот потом, когда мне довелось лично увидеть Песочного Человека, когда я лицом к лицу столкнулся с ним в пустыне, а затем обмолвился об этой встрече Рябому Псу, вот тогда-то он мне все и рассказал. Выболтал.
— И какой же облик принял Песочный Человек, когда ты с ним встретился?
— Сначала это было облако. Неясное облако далеко впереди. А когда я приблизился… Тогда я увидел труп Епископа. Живой труп. Он шел мне навстречу, и на него было страшно смотреть, настолько он был обезображен. Думаю, ему довелось испытать все смерти, которые пережил я…
Солнце висело уже высоко, но это было не то солнце, что раньше.
Друзья стояли на вершине бархана. Последнего бархана. А прямо у них под ногами расстилалась идеально ровная песчаная равнина, словно пустынный гигантский пляж, вылизанный морским прибоем. И за широкой лентой этого пляжа уже виделась зеленая полоска, и летали над ней птицы, и поддувал оттуда легкий прохладный ветерок. Там, в паре километров отсюда, пустыня заканчивалась.
Тролль потрогал песок и размотал обмотки на ногах. Отбросив полосы грязных тряпок, он пошевелил пальцами и расплылся в улыбке.
— Обувь — самое чудовищное порождение цивилизации, — изрек он.
Глеб не ответил. Он смотрел на простершуюся ровную полосу песка и что-то ему в ней не нравилось. Что-то виденное раньше, или прочитанное, или… Что-то беспокоило его, и он никак не мог взять в толк, что именно. Что?..
Тролль развязал последний наполненный бурдюк и вылил все его содержимое на себя, фыркая и втирая воду в шерсть.
— Вот и все, — сказал он, — пришли.
Глеб с легкой укоризной посмотрел на друга.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнул.
— Тогда пойдем. Что здесь стоять? — сказал великан. И побежал вниз по склону к разглаженному неведомым приливом песку, к полосе зелени за ним, к кружащимся птицам…
— Стой! — испуганно крикнул Глеб, когда Тролль ступил на ровную песчаную ленту, на границу пустыни, на ее контрольно-следовую полосу. На мгновение ему показалось, что он что-то вспомнил — но ничего не случилось, и мелькнувшее неясное воспоминание сразу исчезло, словно смутившись своей ненужности.
Разогнавшийся Тролль сделал еще два шага, остановился на месте и обернулся:
— Чего? — спросил он.
Глеб сконфузился.
— Так. Показалось… Подожди, я спущусь.
Он заскользил по сыпучему бархану, загребая песок ногами и порождая миниатюрные шуршащие лавины.
— Жду, — кивнул Тролль. Он хотел сделать шаг навстречу спускающемуся товарищу, но покачнулся на месте и чуть не упал.
— Что за дьявольщина? — пробормотал Тролль и посмотрел себе под ноги. — Стой! — вырвался у него дикий крик.