Личный враг Бога
Шрифт:
Он не думал о мести, он уже ни о чем не думал. Он торопился выйти из этих диких земель, но не осознавал и этого. Подсознание гнало его вперед, и он шел по заброшенной пыльной дороге. Шел вслед за тенью. Шел, обогнав ее. Шел, когда она исчезла совсем, слившись с ночной темнотой.
Постоялый двор Горбуна Сира стоял в стороне от больших дорог. Лишь узкая пыльная грунтовка бежала мимо его заведения, но в это время года по ней мало кто проходил.
Горбун был хорошим человеком, и мог бы быть
— Дура! — ругал он на кухне жену, размахивая руками. — Кто же так жарит цыпленка! Тебя что, этому мать научила?! По миру нас пустить хочешь?!
— Иди-ка отсюда, старый хрыч! — вторила ему супруга. — Учить меня вздумал! Выметайся, пока сковородкой не огрела!
Угроза возымела действие, и Горбун спешно ретировался, бормоча ругательства и возмущенно дергая головой.
— Карга старая, — бубнил он себе под нос. — Вся в мать свою пошла. От той жизни не было, а теперь и эта с ума сводит…
По скрипящим ступеням рассохшейся лестницы он поднялся на второй этаж и осторожно поскребся пальцем в дверь номера, снятого постояльцами.
— Да! — сказал хриплый голос из-за двери.
Горбун выдержал секундную паузу, приоткрыл дверь и улыбнулся, обнажив черные головешки зубов.
— Не угодно ли господам холодного эля?
— Пива, горбатый, пива. Называй вещи по-человечески, — сказал смуглый бородач, точивший гигантский боевой топор.
Горбун уважительно посмотрел на его широкие плечи, на мускулистые руки, на массивное лезвие топора и сказал:
— Хорошо, господин Черный, — кое-кого Сир уже знал по именам. — А вам, господа?
— Неси сразу бочонок, — ответил за всех Черный, отставляя в сторону топор и опрокидываясь на широкую дубовую кровать. Дерево хрустнуло под его массой, и Горбун испугался за свою мебель. Но не подал вида.
— Одну минуту, — сказал он и аккуратно прикрыл дверь…
В подвале было темно, прохладно и сыро. Горбун долго стоял, разглядывая ряды всевозможных емкостей, и размышлял, какое пиво подать — то, что получше, или обычное. Решив не скупиться — гости заплатили авансом — он, крякнув, приподнял опутанный паутиной бочонок и потащил его наверх. На последней ступеньке он запнулся, чуть не упал и громко — так, чтобы слышала жена — закричал:
— Ну, что ты там возишься, дура! Господа ждут!
— Подождут! — крикнула в ответ жена.
— Дура, — только и сказал Горбун.
Он запер лаз в погреб, засунул ключ поглубже в карман и потащил пиво в комнату к постояльцам. Те встретили его суровым молчанием, и только Черный одобрительно хмыкнул и принял бочонок, легко подхватив его одной рукой. Горбун потоптался немного, но, чувствуя свою обидную ненужность, удалился на кухню к жене.
Когда дверь за ним закрылась,
— Если будем двигаться такими темпами, то через пять дней будем в Городе, — сказал высокий блондин. Его товарищи согласно кивнули, а Черный, оторвавшись от пивного бочонка, громко рыгнул.
— Питекантроп, — негромко прокомментировал арбалетчик, но Черный его услышал.
— Потише, козявка, — беззлобно сказал он.
— Черный! Стрелок! Вы слишком часто стали ругаться, — прервал перепалку блондин.
— Никаких проблем, Медведь, — развел руками арбалетчик. — Мы же так, в шутку.
— Берите пример с Клода. Молчит, словно язык проглотил.
Все громко рассмеялись. Не смеялся только сам обезображенный Клод. Известный вор и жулик лишился языка полтора года назад.
На кухне, услышав раскаты хохота, вздрогнул Горбун.
— Давай быстрей, — поторопил он жену. — Они же мне весь дом разнесут. Будешь тогда в свинарнике жить. Самое тебе там место… Давай-давай, поспешай!
— Не говори под руку, — огрызнулась женщина, заканчивая сервировать широкий поднос, перекованный из медного щита.
Они подхватили еду и понесли ее наверх.
Лестница была жутко неудобна. Ступеньки были разной высоты, некоторые предательски подавались под ногами, грозя проломиться. Перилам лучше было не доверяться. Старый дом давно требовал капитального ремонта.
— Можно? — улыбнулась хозяйка, приоткрыв дверь. Не дожидаясь ответа, она прошла к столу, чуть не задев подолом пирамиду, составленную из кирас и мечей. Мужчины молча смотрели на ее виляющие бедра. «Вот стерва!», — подумал со злостью Горбун.
Женщина наклонилась так, что в разрезе платья стали видны ее дряблые бледные груди, подвинула горящую свечу на угол стола и принялась переставлять снедь с подноса на искромсанную ножами столешницу.
— Приятного аппетита, — сладким голоском пожелала она и, покачивая тазом, опять прошла в опасной близости от кучи доспехов и оружия.
— Идем! — прошипел Горбун, хватая жену за локоть.
— Эй, хозяин! — окликнул его блондинистый Медведь.
У Горбуна екнуло сердце. Он остановился и медленно развернулся к чавкающим гостям.
— Да?
— Разбуди нас завтра с восходом солнца.
— Хорошо, господин, — сказал Горбун и плотно закрыл за собой дверь. Стукнул задвигаемый изнутри засов. Горбун тихо постоял возле двери, прислушиваясь, но больше ничего не услышал и, разочарованный, пошел ругаться с супругой.
Жены на кухне не было. Не было ее и в кладовке, и в большой гостиной, и в их спальне. С огарком в руке Сир долго бродил по внезапно опустевшему затихшему дому, задумчиво почесывая щетинистый подбородок и заглядывая во все углы, за мебель, под столы и даже зачем-то в крысиные лазы. Наконец, ему надоело играть в прятки. Обеспокоенно крутя головой, он встал посреди комнаты, зло пробормотал: