Личный враг императора
Шрифт:
Примерно такие мысли крутились в голове капитана к исходу второго часа ожидания, когда к нему влетел раскрасневшийся внештатный агент Тайного приказа представитель бедного боярского рода студент Мушеев.
— Господин капитан… — переводя дыхание, выдохнул стукач.
— Что опять случилось? — убрав ладони от головы и постаравшись сделать вид, что работал, спросил его Худов.
— Хортов с Алиевым и его бандюганами за общежитием дрался.
«Только бы никто не погиб», — подумал капитан, у которого по спине прошлась холодная волна, и он задал Мушееву следующий вопрос:
— Чем все закончилось?
—
— Как об этом узнал?
— Шестерки Алиева в общежитие вернулись и на своего главаря наехали. Вроде как он их в драку втравил, а сам не пострадал. Громко говорили. Половина разговора на каком-то горском наречии, а половина на русском.
— Понятно. А что Хортов?
— А он целенький, ни царапины. Вроде как в город собирался идти.
Словно подтверждая слова стукача, включился селектор, который связывал куратора Дворянского курса с охраной университета, и Худов услышал напряженный голос сотрудника:
— Господин капитан, здесь один из ваших подопечных. Идет через главный вход в город. Что делать?
Худов тяжело вздохнул и ответил:
— Пропустите. Как вернется, доложите.
— Принял. Пропускаем. По возвращении студента доложим.
Селектор замолчал и капитан, велев Мушееву продолжать наблюдение за Хортовым, отпустил его и хотел снова погрузиться в свои невеселые размышления, когда, наконец-то, позвонил Гурьянов.
— Господин полковник, какие будут распоряжения? — немедленно ответил на вызов Худов.
— С распоряжениями все не просто, капитан, — ответил Гурьянов. — Официально императорская фамилия Хортовым благоволит и намерена их к себе приблизить. А неофициально этот клан стоит за некоторыми терактами против Тайного приказа и несет ответственность за гибель сотрудников. Поэтому часть наших коллег, скажем так, из высшего руководства, точит на Хортовых зубы и намерена осложнить им жизнь, а молодой наглый студент очень хорошая цель.
— Ну а мне-то чего делать? Хортов не успел приехать, уже драку устроил, а потом самовольно покинул университет и плевать ему на организационный период обучения, правила, инструкции и студенческое братство. А дальше будет только хуже, и у меня нет рычагов давления на этого мальчишку.
— Не такой уж он и мальчишка, как выяснилось, — сказал Гурьянов. — Как мне только что сообщили, за минувший месяц у него два успешных рейда в иную реальность. Так что он системщик. А указания следующие: наблюдай за ним и не мешай, внешне отношение, как и ко всем студентам твоего «особого» курса, можешь требовать с него за учебу, а по дисциплине не прессуй. Если будут попытки со стороны его как-то подставить или убить, действуй, как велят служебные инструкции. Понятно излагаю?
— Да.
— Тогда отбой.
Начальник отключился, а Худов выругался и снова подумал про перевод в Нарьян-Мар.
В то самое время, когда капитан Худов страдал, его император, Самодержец Всероссийский Андрей Первый, красивый статный брюнет сорока трех лет, находился в благодушном расположении духа. Он сидел в шезлонге возле бассейна в одном из загородных дворцов своего рода, наблюдал за любимыми женами, которые плескались в воде, и думал
Андрей Борисович, являясь одним из многих внуков Анатолия Павловича Веденеева-Рюриковича, никогда всерьез не думал о том, что станет императором. Он вообще был довольно скромным человеком без грандиозных планов на будущее и непомерных амбиций. Поэтому знал свои сильные и слабые стороны, трезво оценивал обстановку и свою жизнь расписал заранее еще в юности. У него имелись некоторые преимущества перед другими людьми: принадлежность к правящей фамилии, талант управленца, крепкое здоровье, богатство и хорошая внешность. Так чего ему переживать? Окончит университет, займет пост в какой-нибудь крупной государственной корпорации, заведет семью и поднимет пару серьезных проектов, а потом возглавит одно из министерств и будет жить-поживать, да добра наживать, как говорится.
Вот только судьба и его дед распорядились иначе. Двадцать пять лет назад цесаревич Борис Анатольевич решил, что хватит отцу править и пора его сместить. Однако старый Веденеев был начеку и успел своего сына опередить. Заговорщиков, среди которых, как выяснилось, треть работала на Тайный приказ, а треть лично на СБ императора, повязали. Сделано все было тихо и по итогу вышло так, что кроме Бориса Анатольевича никто реально не пострадал. Цесаревича отправили в ссылку на Урал, где он через полгода отдал богу душу от тоски, а Анатолий Павлович решил, что ему, действительно, пора покинуть трон. После чего он несколько месяцев проводил негласный кастинг среди своих родичей и преемником назначил Андрея Борисовича, который этому несказанно удивился, но возражать венценосному родственнику не стал.
Так Андрей Борисович стал государем, а Анатолий Павлович остался главой его рода, и произошло разделение полномочий. Император руководил правительством и вносил в Государственную Думу проекты законов, утверждал экономическую и военную доктрины, встречался с послами и награждал героев. Но наместников в регионы, начальника Тайного Приказа и всех министров назначал только старый Веденеев, а еще через свой секретариат и спецслужбы он контролировал независимых дворян и наиболее влиятельные боярские рода. Все это знали, но никто и ничего менять не собирался. По крайней мере, пока не оказывало негативного влияния на всю страну или какой-то клан. И, возможно, окажись на месте Андрея Борисовича кто-то другой, он бы обязательно попытался изменить такое положение дел, чтобы стать абсолютным монархом со всей полнотой власти. Однако его все устраивало. Тем более что всемогущий дед воспринимался государем не как надзиратель, а как мудрый руководитель и наставник, который лучше него знает, что нужно императорскому роду и всей огромной стране…
— Батюшка, разрешите поговорить? — отвлекаясь от своих любимых жен, услышал император и, поморщившись, посмотрел на девушку, которая его побеспокоила.
Это была Валерия, его пятая дочь, красивая блондинка в светлом летнем платье. Сегодня она по приказу главы рода вместе еще с несколькими ровесницами посещала Карабановский дворец, а теперь, вернувшись, решила его чем-то озадачить.
— Да, милая, — кивнул император. — Говори, что тебя беспокоит.
Соблюдая неформальную обстановку и понимая, что родитель ей не очень-то и рад, девушка присела на соседний шезлонг и, тяжело вздохнула: