Личный враг императора
Шрифт:
— Ваня, я тебя люблю! Ты мой герой! Выживи, любимый! Я согласна выйти за тебя замуж!
Моя эмпатия подсказала, что девушка говорит правду и тогда я решил оставить Комкову жизнь. Пусть мой поступок станет подарком на его будущую свадьбу.
Боярин направился ко мне, и я тоже двинулся к нему навстречу. Мы сошлись в центре, и я уклонился от его клинка, очередной рапиры из оружейной стойки возле поля, а затем врезал Комкову кулаком в челюсть.
Раздался характерный хруст. Боярин отлетел назад, рухнул на спину и я к нему подошел. Удостоверился, что он жив, просто потерял сознание, и поднял вверх
— Я удовлетворен. Дарую боярину Ивану Комкову жизнь без выкупа и условий.
Снимать с поверженного противника перстень не стал. Вернулся к трофеям, накинул пиджак и, попросив ближайшего ко мне слугу отправить добычу в особняк рода Хортовых, отправился не в бар, а в ресторан, где для меня уже нашлось место.
Я сделал заказ и посетил уборную, где привел себя в порядок, а затем занял свой столик и, конечно же, обратил внимание на то, что практически все присутствующие наблюдают за мной. Делают они это исподволь, не позволяя себе прямых взглядов, и мне это понравилось.
Неожиданно к моему столику с телефоном в руках, подошел официант, который вежливо кивнул и сказал:
— Извините, господин Хортов. Вам звонок.
Он протянул мне телефон и, взяв его, я услышал в динамике раздраженный голос патриарха:
— Вальдер, слышишь меня?
— Да, — ответил я.
— Почему телефон отключил?
— У меня был поединок, а потом про него забыл.
— Забыл он, отморозок. Ты чего там учудил?
— Деда, ты сам сказал, что я могу развлекаться. Вот я и отправился на прогулку по столице. Потом проголодался. Зашел в ближайший ресторан, а тут Шершины сидят, празднуют, что смогли от нас сбежать. Слово за слово, я зацепился с бояричами. Они вызвали меня на поединок чести, и я согласился.
— Ясно. Что по итогу?
— Троих убил. Одному сломал челюсть. И еще один, итальяшка поганый, сбежал.
— Ты как?
— В норме. Ни царапины. Сейчас собрался ужинать.
— Короче, Вальдер. Никого больше не трогай и постарайся избегать неприятностей. Себя ты уже показал, хватит. Завтра я прилечу в Москву, поговорим подробнее. Ты меня понял?
— Да, деда.
— Надеюсь, что это так.
Максим Петрович отключился, а я, подумав о том, что столичная жизнь начинает мне нравиться, вернул официанту телефон и включил свой. После чего приступил к ужину и не мог не отметить, что шеф-повар в ресторане «Боярский кус» настоящий кулинарный гений. Хотя после хорошей драки мне все равно, что в топку закидывать. Главное, чтобы сытно и питательно.
Глава 19
19.
Разумеется, я отдавал себе отчет в том, что пролив кровь нескольких молодых имперских дворян, привлеку к себе внимание серьезных людей, которые мне совсем не друзья. Поэтому, сытно поужинав и оставив в ресторане щедрые чаевые, возвращаясь в университет на такси, я был готов к неожиданному нападению и максимально усилил духовный доспех. Однако в МГУ я добрался без проблем. Заметил слежку, но это мелочь.
Ночь прошла спокойно. Меня никто не тревожил. А утром, совершив пробежку и посетив столовую, как самый обычный студент, я отправился на занятия.
К этому моменту весть о моих вчерашних похождениях разлетелась по университету, и время от времени
— Да я тебе говорю, что это он. Убийца…
— Все честно было. Ролик в сети посмотри. С трибуны снимали…
— А я Митрофанова знала. Хороший мальчик был. Из потомственных военных…
— Эти провинциалы совсем охренели. Приезжают к нам в столицу и убивают людей…
— Верно. Этому Хортову необходимо отомстить…
— Как? На бой его вызовешь? Успокойся…
— Да если бы не запрет на поединки в стенах университета, я бы ему показал…
— Подонок этот Хортов. Но ничего, недолго ему еще одним с нами воздухом дышать…
— Думаешь, ему станут мстить?
— Обязательно…
— А ректор? Что он сказал? Он же этого провинциала должен к себе вызвать…
— Ректор все на куратора спихнет. Ему проблемы не нужны…
— А почему он может покидать университет, когда хочет, а мы нет? Что за несправедливость, господа…
Меня ненавидели. Меня презирали. Меня осуждали. Меня грозились примерно наказать, убить и повесить. Меня считали отбитым на всю голову головорезом. Но самое главное — меня стали бояться. Никто, ни один человек, не посмел ко мне подойти и сказать, что я был не прав. А когда я ловил чужие взгляды, студенты и преподаватели немедленно опускали головы или отворачивались. И мне, черт побери, это нравилось.
Наконец, я добрался до своей аудитории, и класс встретил меня недружным гулом. Это мои соученики решили таким образом выразить общественное порицание моим поступкам. Смешно. Ну, в самом деле, смешно. Как-то по-детски. Поэтому, перекрывая гул, я рассмеялся. Громко, весело и непринужденно. А потом занял место у окна и, дождавшись, когда преподаватель начнет занятие по основам экономики, достал свой телефон и, включив беззвучный режим, полез в сеть.
Сначала отыскал видеоролики моих поединков и почитал комментарии под ними.
Потом ознакомился с «авторитетным мнением» популярных столичных журналистов и опять пробежался по комментам.
Далее начал сбор информации о боярских семьях, с которыми зацепился через конфликт с молодежью.
А в конце, по ссылке с одного ресурса, обнаружил подпольный тотализатор, где появилась ставка на то, как быстро меня убьют.
В общем, время скоротал и узнал много нового.
В частности, что далеко не все меня проклинают. Нашлись люди, которым боярская спесь в столице уже поперек горла. Поэтому у меня появились фанаты, которым очень понравилось, как я разобрался с имперскими дворянами, и они ожидали продолжения.
Кроме того, проскочила информация, что молодой боярич Эспозито срочно покинул страну и был отправлен старшими родичами в безопасное место, то ли в Польшу, то ли в Финляндию. А боярин Камков, кстати, последний представитель своего рода, вместе с невестой находился в элитной клинике рода Марьяновых, куда его определил владелец ресторана «Боярский кус» господин Райкин.
На второй перемене произошел забавный случай. По крайней мере, для меня.
Я вышел в коридор и ко мне немедленно направился худощавый русоволосый паренек, который от страха и сильного волнения, еле переставлял ноги. Он приблизился и дрожащим голосом сказал: