Личный зомби-апокалипсис

Несущий Слово

Если я так задумался, что не заметил ее — почему она не убежала? Почему не спряталась, а подошла ближе? Почему не испугалась и заговорила? И самый главный вопрос — что она предпримет дальше?

— Гуляю, — максимально нейтральный ответ с тембром моего голоса мог заставить особо впечатлительных личностей поседеть раньше положенного генетикой срока.

Но мелкую чет не пробрало. Вообще. От слова "совсем".

— Понятно, — она серьезно кивнула, — а почему вы такой странный?

— Потому, что я Смерть, — не, ну по факту, тут особо не поспоришь.

— И каково это быть Смертью?

Она

точно не накуренная? Да не, дыхание в норме и зрачок в порядке. Откуда такое железобетонное спокойствие и не по-детски серьезные вопросы?

— Неплохо, — я сам не заметил как начал улыбаться под маской шлема, — плавающий график, страховка, больничные, оплачиваемый отпуск летом и премии.

Помолчали.

— А ты меня не боишься? — мне правда стало интересно.

Не люблю женщин — они умеют заинтриговывать. А я ненавижу головоломки, намеки, ребусы, кроссворды и шарады.

— А должна? — эти глаза…

— Вроде как.

— А кому я это должна?

В принципе, логично.

— Аргумент. Тогда что ты тут делаешь?

— Пришла к бабушке.

— Она… — кивок на могилы.

— Да.

— Хочешь я ее воскрешу?

— А можешь?

— Я же Смерть, — пожал плечами.

— Не надо.

— Почему?

— Мертвые мертвы и им нет места среди живых.

Это какая-то подстава?

Посмотрел на нее иным зрением, не доступным рядовым смертным. Но нет, это не высшая сущность, не перевоплотившийся ангел или демон, не метаморф, меняющий обличья, как перчатки. Даже не восставший мертвец. Вполне себе обыкновенная девочка.

Тогда почему она говорит моими мыслями?

— Ты уверена?

— Да.

Еще помолчали.

Я разглядывал ее, а она могилы.

— Вы пришли нас убить?

— С чего ты это решила?

— Вы же Смерть.

— Логично. А ты бы этого хотела?

— Не знаю.

— Почему?

— Вы же Смерть, вам и решать, кто будет жить, а кто умрет.

Мне начинают нравиться ее умозаключения.

— А хочешь сама стать Смертью? — заманчивое предложение само собой возникло в моем черепе.

— Как вы?

— Чуть меньше.

— И что нужно будет делать?

— Убивать.

— Это обязательно?

— Нет. Что захочешь, то и будешь делать.

— А в чем подвох?

— Ты станешь не совсем человеком.

— Насколько?

— Смотрела мультики про волшебников?

— Да.

— Станешь, как они.

— Там были еще принцессы.

— Что?

— Принцессы. В мультиках были принцессы. А здесь будут?

— Не уверен.

— Это хорошо. Я не люблю принцесс. И что я смогу делать?

— Воскрешать мертвых, управлять ими, убивать десятки людей на расстоянии и все в таком духе.

— Это возможности или обязанности? — повторяется.

— Обязанность только одна — служить мне.

— Я согласна.

— Тогда не шевелись.

Я положил ладонь ей на голову.

В ней не было даже намека на страх. Спокойствие с некоторыми нотками фатализма.

Это не был стандартный процесс перекидки пары моих навыков в тушки лишенных магического дара людей. Там все было завязано на Кровавый Ливень. Вцементировать в их тела и ауры простейшие

плетения, благодаря которым они могли спокойно работать с заклинаниями наподобие Игл Смерти. Немного усиления, более сложная паутина незримых символов и открываются более сложные колдунства. Но это, своего рода костыль. Ты пользуешься мобильным телефоном, выучил как его включать и как выключать, но понятия не имеешь, как именно он работает, из-за чего теряешь некоторую часть полезных взаимодействий и манипуляций с ним.

Здесь же…

На ее лице не останется отпечаток моей руки. Он останется в ее душе.

Небольшой эксперимент по зарождению искры магического дара, плюс небольшая инструкция по его применению и развитию, что пылающими некротической силой буквами отпечатается в подкорке ее мозга.

Если не повезет — ее разорвет в клочья, забрызгав кровью и внутренностями надгробные камни и меня. Ничего особо трагичного.

Если же повезет…

Это будет интересно.

Глава 21. Еретичная ересь

С момента разговора со странной девочкой прошло около шестнадцати часов.

Эксперимент однозначно удался.

Я оставил ее бесчувственное тело лежать в траве, выблевал в ближайший труп под слоем грунта хитросплетение некротической энергии и, перепрыгнув через забор, скрылся в лесах. По ментальной связи, соединившей мой мозг и сознание гуля, я уже знал, что он разбил изнутри гнилые доски своего гроба. Знал так же, что он чувствовал другие тела мертвецов и рыл ходы к ним, дабы вцепиться в разлагающююся плоть и старые кости. Это займет какое-то время, но мяса хватит. Рано или поздно кладбищенская земля вспучиться горбом и из нее восстанет четыре метра когтей и клыков. Чертов Старший Гуль.

Я направил свои стопы в сторону Архангельска. Знатно наследил и понарезал кругов по области, оставляя подобные подарочки практически у каждого населенного пункта, на который натыкался. Где-то мертвецы сразу начинали колотить в крышки гробов, а где-то… вызревало нечто смертельно опасное для окружающих, чьи сердца еще бьются.

Ха, а вот и легкий перекус.

Словно туристическая стоянка.

Несколько палаток, машин, костер. Десятка три-четыре человек. Беженцы. Погорельцы.

В их глазах еще нет почтительного страха перед моими детьми. У некоторых лишь опасения, а у других форменный, застилающий разум ужас.

Мужчины, женщины, дети и один дед.

У многих при себе стволы. Сухощавый дедок козыряет тесаком в ножнах на бедре и СКС с прикрученной оптикой. Легкий полуавтомат на десять патронов калибром 7,62х39. Неплохие аргументы в любом споре. Остальные могут похвастаться ружьями, по большей части двустволками, которые некоторые поспешно превратили в более компактные обрезы. Имелись охотничьи карабины, плюс, пара пистолетов, варьирующихся от отечественных ПМ-ов, скорее всего, снятых с трупов служителей закона, и более навороченных творений зарубежного оружейного дела. С оружием ходили все. У женщин, из тех, кто огнестрел в жизни не держал и пока не был отправлен учиться его применению, при себе имелись туристические топорики. Детвора щеголяла охотничьими или складными ножами.