Лицо без маски
Шрифт:
— Ваши родители хорошо относились друг к другу?
— Да. Очень.
Оно и видно по тебе, радостно подумал Джад. Он часто сталкивался с болью, со страданиями, с отклонениями от нормы и присутствие Анны воспринимал подобно свежему весеннему дуновению.
— У вас есть братья и сестры?
— Нет. Я единственный ребенок. Избалованное чадо. — И улыбнулась ему дружелюбной, искренней улыбкой, лишенной жеманства.
Она жила за границей с отцом, который работал в госдепартаменте, а когда отец снова женился и переехал в Калифорнию, пошла
Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял, что ее тревожит. она скупо и неохотно отвечала на его расспросы.
— Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? — спросил он при первой встрече.
Последовало молчание.
— Вы с мужем физически совместимы? — не оставлял своих попыток Джад.
С недоумением:
— Да…
— Вы подозреваете его в связи с другой женщиной?
Как бы развеселившись:
— Нет!
— У вас есть любовник?
Сердито:
— Нет.
Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не почувствует, где зарыта собака.
— Вы ссоритесь по поводу денег?
— Нет. Он очень щедрый.
— Есть проблемы с родственниками?
— Он — сирота. Мой отец живет в Калифорнии.
— Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками?
— Нет.
— Вы подозреваете мужа в гомосексуализме?
Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам:
— Нет.
Он ринулся дальше, другого выхода не было.
— Вступали в половую связь с женщинами?
С упреком:
— Нет.
Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал, пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась:
— Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто.
Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались.
Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять обратно к мужу.
Итак,
— Нет, — сказала она спокойно. — Я заглянула только узнать, не могу ли помочь.
Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать. О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел.
Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить хоть слово и ненароком выдать себя.
— Мне так нравилась Кэрол, — сказала Анна. — Кому нужно было убивать ее?
— А у полиции есть версии?
«И еще какие! — подумал Джад с горечью. — Если бы только Анна знала…»
— Да, кое-какие прикидки есть, — ответил он.
— Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы немного не поговорить о вас?
Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: «Боже! Молю тебя, не дай ей меня покинуть!»
— На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу.
— Замечательно, — еле выдавил из себя он.
— Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите.
— Ну что вы! — воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от физической боли — вот оно, расставание. Навсегда…
Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки.
— Нет, — вырвалось у Джада. — Вы заглянули сюда как друг. Я… очень вам признателен.
И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом:
— Пожалуйста, приходите еще!
Она спокойно воззрилась на него:
— Зачем?
«Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, — думал он. — Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя». Вслух же сказал:
— Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы удостовериться, что у вас все в порядке.
Она озорно улыбнулась:
— То есть мне нужно сдать выпускной экзамен?
— Что-то в этом роде. Договорились?
— Ну, если вы хотите, конечно. — Она встала. — Я чувствую себя виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена — вы замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду.
Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и взмолился, чтобы она ничего не заметила.