Лицо в толпе

Стюарт О'Нан

— Нет.

Нет, значит.

Ну и ладно. Даже хорошо.

— Будь хорошим, Патти, — сказал Эверс. — Я тебя люблю.

Он

нажал на кнопку отбоя, а вокруг него стадион все наполнялся. Конечно, непонятно, кому захочется провести тут вечность на верхних рядах или на задворках внешнего поля, но лучшие места были нарасхват. Вот идет еще один привратник и ведет за собой Горшка Эмбри, изъеденного рыбами и облаченного в лохмотья. А за Горшком идет его мать, которая едва ноги волочит после двойной смены. И Ленни Уилер в полосатом похоронном костюме, и дедушка Линкольн с тростью, и Марта, и Элли, и родители, и все те, перед кем Эверс в чем-то провинился за свою жизнь. С обеих сторон они вливались в его ряд.

Засунув телефон в карман и стянув пенопластовый палец, Эверс уселся на свое место. Палец он положил на незанятое сидение слева от себя. Для Каза. Скоро Каз к нему присоединится, ведь он же видел его по телевизору и даже ему позвонил. Если Эверс что и понял во всем происходящем, так это то, что с Казом они еще наговорятся.

Толпа засвистела и зааплодировала. Послышался звон колокольчиков. «Скаты» все еще атаковали. У правого края поля какой-то энтузиаст уже пытался вызвать волну, хотя для этого было еще слишком рано. Как всегда, когда его что-то отвлекало от действа, Эверс взглянул на счетное табло. Шел лишь третий иннинг, а Беккет уже подал шестьдесят раз. Игра обещала быть долгой.