Лицом к лицу с Америкой
Шрифт:
Вот небольшой пруд, обложенный по краям диким камнем. Перед ним выкрашенный в белую краску якорь. Направо хижина. По сторонам узкой двери два отлично надраенных медных фонаря. Над входом неожиданная надпись: «Осина». Оказывается, виллы в этом лесном лагере различаются не по номерам, а по названиям деревьев. Это и есть загородная дача Президента.
Вилла «Осина» невелика: в ней всего четыре спальни — здесь будут жить в эти дни Д. Эйзенхауэр, Н. С. Хрущев, К. Гертер и А. А. Громыко, — столовая и большой зал с зеркальными окнами во всю стену, выходящими на обширную зеленую поляну, которая служит обычно полем для игры в гольф, любимый вид спорта Президента. Остальные советники, которые могут понадобиться главам правительств во время их собеседований, разместятся в разбросанных неподалеку домиках, рассчитанных на двух-трех человек каждый.
Этот
Когда президентом стал Д. Эйзенхауэр, он лишь изменил название «Шангри-Ла» на «Лагерь Давида», по имени своего внука. Лагерь сохранил свой характер укромного лесного поселка, строго огражденного от посторонних.
Трудно было бы подобрать сейчас более удобное место для откровенных бесед глав двух правительств с глазу на глаз. Моторизованные патрули морской пехоты, выставленные на всех лесных дорогах и тропах, держали на почтительном расстоянии отсюда буквально осадивших лес корреспондентов и разного рода наблюдателей. Даже приглашаемые сотрудники глав правительств, многие из которых хорошо известны в лицо, должны были получать особые пропуска в Кэмп-Дэвид. Они прикалывали их к лацканам своих пиджаков, чтобы служба охраны видела, с кем имеет дело, а покидая лагерь, возвращали пропуска офицерам, строго следившим за тем, чтобы ни один пропуск не был вынесен за пределы лагеря.
Может быть, отдельные подробности, которые встретит здесь читатель, и не имеют прямого отношения к историческим беседам двух государственных деятелей. Но мы думаем, что читатели поймут нас: нам хотелось описать как можно полней и подробней атмосферу, в которой протекали беседы, всю обстановку, в которой родилось то, что теперь получило в Америке название «дух Кэмп-Дэвида».
На вилле «Осина» царила простая, дружественная обстановка, без всяких условностей дипломатического протокола. Никто никуда не торопился: надо было обдумать и взвесить проблемы мирового значения, а спешка, регламентация, попытки разложить все по полочкам официальных формулировок только затруднили бы дело. Заранее было обусловлено, что эта встреча глав правительств не будет носить характера формальных переговоров: так много нерешенных проблем накопилось, так сложны и ответственны они, что было бы нереалистичным пытаться решить их вдвоем и за один присест. Поэтому-то и был избран путь неофициальных дружеских собеседований — то с глазу на глаз, в присутствии одних лишь переводчиков, то с участием ограниченного количества советников. В такой обстановке главы правительств могли откровенно высказать друг другу свои взгляды, разъяснить позиции и мотивы, попытаться найти возможности дальнейших шагов для сближения без того, чтобы каждое слово, сказанное ими, немедленно превращалось в достояние прессы и тут же становилось объектом толкований и пересудов. И главное, руководители двух величайших держав мира могли таким путем установить наилучшим образом личный контакт, понять друга друга.
За небольшим столиком, покрытым зеленым сукном, сидели у зеркального окна президентской виллы двое людей с резко различными убеждениями, воспитанием, традициями. С одной стороны стола — русский рабочий, революционер, убежденный коммунист, глава правительства социалистического государства, с другой — профессиональный военный, набожный человек, верящий в капиталистическую систему и уполномоченный правящим классом своей страны стоять на страже интересов этой системы.
И все же эти разные люди должны были попытаться найти общий язык, потому что оба они понимали исключительную
Именно потому, что Президент США отдавал себе отчет в этом, он предпринял тот решительный шаг, от которого его усиленно удерживали на протяжении ряда лет многие из его ближайших советников. Президенту требовалось немалое мужество, чтобы решиться на такой шаг. Хотя Д. Эйзенхауэр и пользуется большим уважением в народе, не позабывшем того, что сделал он в годы войны, которую начал скромным полковником, а кончил командующим объединенными вооруженными силами западных держав, но ему хорошо известно, что исподволь уже начата против него кампания…
— Он стареет, — говорили люди, которым не хочется прекращения «холодной войны», — он слабеет духом, он может пойти на уступки, чего никогда не сделал бы Даллес.
Но Президент США, опирающийся на тех, кто считает, что пришло время по-новому взглянуть на перспективы американо-советских отношений, принял известное решение, и вот сейчас он беседует один на один со своим гостем.
Направляя свое приглашение Н. С. Хрущеву, Президент США действовал, разумеется, в соответствии с интересами тех, кто выдвинул его к власти. И глава Советского правительства, принимая приглашение, поехал за океан не в качестве частного лица, которое направляется в гости к другому частному лицу, а в качестве главы правительства одной великой державы на важнейшую встречу с главой правительства другой великой державы, стоящего на прямо противоположных экономических, социальных и политических позициях. За спиной у него стоял двухсотмиллионный народ первого в мире социалистического государства и, больше того, — весь социалистический лагерь, насчитывающий более миллиарда людей.
И то, что скажут они друг другу, определяется именно этим: Президент и его гость выражают волю своих государств, и каждый из них руководствуется интересами своей социальной системы. Но при всем этом было ясно, какое огромное значение для лучшего взаимопонимания между нашими странами имеют личные контакты между этими двумя выдающимися деятелями, возглавляющими правительства самых могущественных государств мира. В таком большом и важном деле, как установление взаимопонимания и доверия между государствами, личные контакты руководящих деятелей этих государств призваны играть немалую роль. Не помогут никакие тонкости дипломатии и никакие протокольные мероприятия, если сердца собеседников закрыты на замок, недоступны для понимания позиций противоположной стороны, если они не уважают друг друга. И наоборот, гораздо легче договариваться по самому сложному вопросу, если разговор ведут люди, хорошо понимающие друг друга и питающие друг к другу уважение.
Читатели не ждут, конечно, от нас изложения бесед Н. С. Хрущева и Д. Эйзенхауэра, продолжавшихся с вечера 25 до полудня 27 сентября. Мы напомним то, что сказали они сами в итоге переговоров.
— Вас, конечно, прежде всего интересуют мои впечатления от встреч с Президентом США господином Эйзенхауэром, — сказал Н. С. Хрущев корреспондентам 27 сентября. — Это были приятные беседы. По всем вопросам, которые мы затрагивали, у нас во многом было общее понимание как оценки положения, так и необходимости улучшения отношений между нашими странами… У меня нет никакого сомнения, что господин Президент искренне желает улучшения отношений между нашими странами. Мне кажется, что у Президента США более сложные условия, чем у меня. Очевидно, в Соединенных Штатах Америки еще влиятельны те силы, которые препятствуют улучшению отношений между нашими странами, разрядке международной напряженности. И этого нельзя не учитывать. Но думаю, что здравый смысл в конце концов подскажет правильный курс в решении международных проблем, направленный на укрепление мира во всем мире.
И Президент Д. Эйзенхауэр со своей стороны заявил на пресс-конференции, которая состоялась на второй день после выступления Н. С. Хрущева:
— Как вам известно, я пригласил г-на Хрущева приехать сюда, чтобы мы могли обсудить некоторые явные причины напряженности в мире, и в особенности в отношениях между нашими двумя странами, вследствие неурегулированных, нерешенных вопросов.
Я не приглашал его сюда для переговоров по существу, ибо они невозможны без присутствия наших друзей. Но я полагал, что с помощью этого визита и с помощью этих бесед, как я, пожалуй, уже говорил вам прежде, можно будет растопить часть льда.