Лидер «Ташкент»
Шрифт:
— Ни-че-го страш-но-го! — доносится на мостик хриплый боцманский бас. Сей-час за-де-ла-ем!..
Держась за штормовой леер, боцман бежит обратно.
Через несколько минут аварийная партия обстоятельно докладывает: в районе первого кубрика продавили палубу опорные стойки корабельного волнолома стального козырька, который прикрывает ведущий в кубрик люк.
Но вода попадает в кубрик, лишь когда полубак зарывается в волну. Ширина щелей десять — пятнадцать миллиметров. Временная заделка их уже заканчивается.
В общем, боцман прав: действительно,
Старпом приказывает боцману проверить, все ли на борту люди из тех, кто был с ним на полубаке.
— Не беспокойтесь, товарищ старший лейтенант, все целы, — тут же докладывает Тараненко. — Я им шумнул, как волна еще шла: «Живо на правый борт за башню, пока не смыло!»
Наш усач сумел разглядеть в темноте эту волну еще до того, как она ринулась из-за каменной гряды на корабль.
А «Ташкент» еще раз показал свои мореходные качества. Даже перегруженный, как легко он все-таки сбросил с себя навалившуюся водяную гору! Когда легли на курс против волны, шторм стал ему и вовсе не страшен.
Идем, как говорят черноморцы, «через перевал» — не вдоль берегов, а по кратчайшему маршруту, пересекающему центральную часть моря. И где-то посередине пути стихия заметно начинает утихомириваться, словно здесь встала какая-то невидимая преграда, перекинуться за которую у шторма не хватает сил.
Чем ближе к Крыму, тем спокойнее море. А в воздухе появляется вражеский разведчик. На этот раз — «Гамбург», крупный гидросамолет, «летающая лодка» с большим радиусом действия. Разведчик ведет себя осмотрительно: описывает круги на малой высоте, но на почтительном от нас расстоянии.
Сыграли боевую…
— Разрешите пугнуть его шрапнелью! — просит старший лейтенант Новик.
В последнее время наши артиллеристы, да и не только артиллеристы много спорили о том, можно ли эффективно использовать против неприятельской авиации орудия главного калибра. Раньше этот вопрос как-то не возникал. Предусматривались стрельбы главным калибром по любым морским целям, по подводным лодкам, по берегу, а по самолетам — нет.
— А почему не попробовать? — спрашивали лейтенанты командиры башен. Может быть, получится…
— Что ж, и я за то, чтобы попробовать, — соглашался Новик. — По низколетящим целям должно получиться…
Командиры эсминцев В. Тихомиров-Шегула и Г. Годлевский рассказывали мне, что о том же спорят и у них. Сама жизнь подсказывала: у кораблей есть еще неиспользованные возможности для отражения воздушных атак. И когда перед этим походом командир БЧ-II попросил разрешения держать в башнях наготове шрапнель, я дал «добро».
— Так пугнем его, товарищ командир? — повторяет Николай Спиридонович.
— Ладно, пугните первой башней. Посмотрим, что получится.
Довольный Новик исчезает за стальной дверцей КДП. Первая башня разворачивается
Четыре залпа — и разведчик уходит прочь. Сбить не сбили, но действительно отпугнули фашиста. Небось такое не только для нас, а и для него внове!
Невольно задумываюсь, не было ли и раньше таких случаев, когда следовало ввести в действие против самолетов главный калибр. На «Ташкенте», пожалуй, не было — нас атаковали с больших высот… А вообще, очевидно, нужно смелее пробовать новое. Если война — школа, то такая, в которой требуется учиться очень активно.
Без помех со стороны противника подходим к Севастополю. Вся верхняя вахта пристально всматривается в открывающиеся перед нами бухты и город над ними.
Мы ушли отсюда не так давно, но Севастополь тогда еще не был в осаде. Его всегда называли морской крепостью. Теперь это крепость, обложенная врагом с суши. Тут Севастопольский оборонительный район, сокращенно СОР. Во главе СОРа командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Ему подчинена и защищающая город Приморская армия.
Севастополь много пережил за последние дни и недели. Он и сейчас отражает продолжающийся вражеский натиск. Но в час нашего прихода в городе тихо. Странно, пустынно выглядит без кораблей просторная Северная бухта. С крейсерских бочек, мимо которых идет «Ташкент», с жалобным писком взлетают стайки чаек.
Лидеру приказано швартоваться у Угольной пристани в глубине Северной бухты. Место стоянки совсем новое. По-новому и встречают.
Не успели мы закрепить швартовы, как на борт шагнул со стенки краснофлотец с телефоном. Краснофлотец подтянутый, бравый. Четко докладывает:
— Товарищ командир! Прибыл для установки аппарата прямой связи с КП флагарта…
Флагарт флота — капитан 1 ранга Август Андреевич Руль, черноморский ветеран. Для меня его имя давно стало чем-то неотделимым от Севастополя. Он и теперь тут — координирует огонь всех находящихся в главной базе кораблей.
Вслед за связистом прибыл представитель штаба ПВО. Он сообщает, что с этой минуты «Ташкент» включается в систему противовоздушной обороны базы. Новику передана схема, где обозначен наш сектор. При появлении в нем вражеских самолетов — открывать огонь без особого приказания. Артиллеристам сообщаются также условные сигналы о прекращении огня при вылете наших истребителей.
Еще при приближении к Севастополю старпом заранее беспокоился о том, как бы побыстрее сдать наш груз. Стоять тут с ним «Ташкенту» действительно было бы опасно. Но просить кого-либо об ускорении разгрузки не пришлось — к Угольной уже подходят машины.
Как и накануне в Поти, на стенку поданы в нескольких местах добавочные сходни. И по ним, теперь в обратном направлении — с корабля на берег, поплыли на матросских спинах тяжелые ящики. Прежде всего — «эрэсы». У грузовиков их подхватывают на руки красноармейцы. Машина за машиной уходят с боевым грузом.