Лидия Русланова. Душа-певица
Шрифт:
Вариант, который пела Клавдия Шульженко, нравился пулемётчикам. Да что там нравился, пулемётчики на фронте считали «Синий платочек» своей песней, которую написали о них и для них. Потому что в нём были такие слова: «Строчит пулемётчик за синий платочек, что был на плечах
Русланова снова возвысилась над всей этой разноголосицей, избрав самый, возможно, простой и даже простоватый вариант слов. Так она порой поступала с народными песнями — усекала текст до двух-трёх куплетов и оставляла самую суть. Краткость и простота, доступная пониманию каждого. Но в них было главное и самое дорогое для человека, которого либо уже разлучили, либо вот-вот разлучат с любимой и отправят в самое пекло. Мелодия вполне соответствовала словам — лёгкая, задушевная, как тогда говорили. И эта лёгкость снимала гнетущую тоску неизбежного, оставляла желанную надежду.
И снова наша «гвардии певица» колесила по фронтам, армиям, корпусам, дивизиям, батальонам и ротам. По госпиталям и дивизионам. Эскадрильям и полкам. Бригада оставалась в основном та же. И Гаркави всегда был рядом. Но теперь их объединяло лишь творчество.
Постепенно условия для фронтовых артистических бригад налаживались. Когда советские войска пошли на запад, фронты, армии и даже корпуса начали создавать свои ансамбли, оркестры, концертные бригады. Вскоре такая бригада появится и во 2-м гвардейском кавалерийском корпусе. Потом она перерастёт в ансамбль. Русланова иногда будет выступать вместе с этим боевым и талантливым коллективом. Совместное выступление состоится и в конце войны, в победные дни, в Берлине. Но всё это будет потом.
А пока она работала в прежнем режиме. К середине войны число её концертов перевалило уже за 500. Известно, что некоторые певцы и певицы после войны не без гордости говорили: «Да я все фронты исколесил(ла)! Почти пятьсот концертов дал(ла)!» Она эти 500 дала, когда впереди оставались ещё неотнятые у врага Белоруссия, Украина, Прибалтика, когда немцы ещё были полны решимости и надежд снова двинуть фронт на восток, к Москве, Ленинграду и Сталинграду.
Условия у всех артистов и бригад — теперь это не секрет — были разными. Лирический тенор Вадим Козин, к примеру, имел в своём распоряжении целый железнодорожный вагон, специально оборудованный для его концертной бригады. Со спальными местами. Со столовой. С умывальником и прочими удобствами. С отоплением.
«Гвардии певица» стойко, по-солдатски переносила все тяготы армейской жизни, давала концерт за концертом в самых неконцертных условиях.
Правды ради надо заметить, что время от времени Русланова навещала своих московских и ленинградских компаньонов по страстному увлечению, которое после войны чуть не погубит её, а именно художников и искусствоведов, торговцев антиквариатом. В блокадном Ленинграде не была. Слухи об этих её поездках с целью скупки у голодных ленинградцев картин и дорогого антиквариата — вздор, выдумка людей невежественных и злых. В Москве и Ленинграде, уже освобождённом от блокады, она порой гостила у друзей, отдыхала после концертных поездок на фронт.
Камушки и драгоценности она скупала машинально. Консультанты, к услугам которых она прибегала всякий раз, когда объявлялась ценная и редкая вещица, были людьми надёжными. Они дорожили своим ремеслом и держали язык за зубами. Да и комиссионные брали необременительные — не больше десяти процентов, что считалось обычным условием. Драгоценные камни не были её страстью. Ненадёжность рубля, страх перед очередной реформой и возможной потерей части денег —
Живопись русских художников конца XIX — начала XX века — вот что её волновало по-настоящему. Образы близкие и её собственному искусству. Русские пейзажи, русские типы, русские лица. Россия.
Общение с Игорем Грабарём, Филиппом Тоскиным, Степаном Ярёмичем [64] , реставратором Сосновским, Станиславом Бельвиным и другими, кто консультировал её, помогало подбирать в коллекцию более ценные работы, развивало её знания, оттачивало интуицию. Без тонкой интуиции любой коллекционер — дилетант.
64
Степан Петрович Ярёмич (1869–1939) — художник. Родился в селе Галабки Киевской губернии. В 1880-е годы учился в иконописной школе Киево-Печерской лавры. Затем в Рисовальной школе в Киеве. Брал уроки у Н. Н. Ге. Помогал М. А. Врубелю расписывать Владимирский собор в Киеве. С 1900 года жил и работал в Санкт-Петербурге. Большой знаток и коллекционер западноевропейского рисунка. До революции работал в Париже в антрепризе С. Дягилева, писал декорации для Гранд-опера. С 1918 года — заведующий отделением рисунков Эрмитажа. С 1930 года — заведующий реставрационными мастерскими Эрмитажа.
В Ленинграде жил её посредник или, говоря языком военных, порученец художник Станислав Бельвин. За те же десять процентов комиссионных он разыскивал картины художников, которые интересовали или могли заинтересовать Русланову. Он прекрасно знал её вкус и финансовые возможности.
В последние годы на читателя хлынул буквально обвальный ливень публикаций «разоблачительного» характера. Много недостойного вылито не только на маршала Жукова, но и на его окружение, в том числе и на Русланову, которая была вхожа в семью Жуковых, дружила с первой женой Георгия Константиновича Александрой Диевной. В этих лёгких сочинениях нашу героиню недвусмысленно упрекают в том, что якобы она, пользуясь трагическими обстоятельствами блокадного Ленинграда, скупала у голодающих ленинградцев по дешёвке картины и драгоценности. Никаких доказательств своим обвинениям не приводят. Не нашёл их и я, работая над настоящей биографией великой певицы.
Точных сведений о пребывании Руслановой в блокадном Ленинграде нет. Даже следователи МГБ, которые вели её дело, не нашли доказательств того, что их подследственная сама ездила в Ленинград для скупки картин и ценностей.
Если наша героиня и покупала что-то в голодающем городе, то делала это, скорее всего, через своего «порученца» Станислава Бельвина. Однако и этого опытные и дотошные следователи в её недавней биографии не нашли. А ведь тоже искали, да ещё как. Особенно в тот момент, когда шкатулка с камушками была ещё не в их руках, когда драгоценности Руслановой им ещё только хотелось заполучить. А для этого подследственную надо было как следует прижать, в том числе и уликами, документами, свидетельствами, фактами. Ничего из вышеперечисленного в «Деле Руслановой-Крюковой Лидии Андреевны» не оказалось.
Глава двадцатая
ГЕНЕРАЛ
«За умелое руководство частями корпуса и проявленные при этом отвагу и мужество…»
Генерал Крюков был добросовестным служакой, настоящим красным командиром, из которого Великая Отечественная война сделала неплохого офицера и фронтового командира. Он умел управлять крупными массами войск и понимал душу солдата. Хотя особо ярких эпизодов действий частей и подразделений под его командованием история Великой Отечественной войны, какой она написана, мы не знаем. Более того, некоторые исследователи Великой Отечественной войны упрекают генерала Крюкова, мягко говоря, в недостаточно искусном командовании вверенным ему кавалерийским корпусом. Славу же, дескать, стяжал на несколько другом поприще — был закадычным другом-товарищем Жукова, который покровительствовал своему непосредственному подчинённому, продвигал его по службе и заботливо не обходил наградами…