Лидия
Шрифт:
Мать.
"Ты приедешь сегодня?"
Я невольно взглянул на время в верхнем уголке экрана, на секунду всерьёз подумав о том, чтобы съездить в свой старый дом после экскурсии, но потом быстро написал:
"Скорее всего, не смогу. Дополнительные занятия. Закончу поздно".
В этот момент Виктор рассмеялся и толкнул меня локтём.
— Ну что, выспался? — спросил он.
— Угу, — кивнул я, зевая.
— Кто писал?
—
— Подружку себе завёл? — не унимался Виктор.
— Отвали, — сказал я.
Виктор раздосадовано вздохнул.
— Ты явно не с той ноги сегодня встал.
— Дело не в ногах, дело во времени, — сказал я. — Знаешь, я как-то привык чуть подольше спать в субботу.
— Так всю жизнь проспишь, — изрёк Виктор чью-то затасканную мудрость.
Сосед спереди передал ему свой суазор, Виктор несколько секунд смотрел в экран, затем показал на что-то пальцем, прыснул со смеха и тут же забыл обо мне, уткнувшись в собственный наладонник.
Я посмотрел в окно.
Автобус ехал по высотной эстакаде, по крайней левой полосе. За высокими отбойниками быстро мелькали верхушки деревьев и неестественно-вытянутые блестящие столбы ретрансляторов, которые повторялись со строгой закономерностью — так неотвратимо и точно, что вскоре я вновь начал засыпать.
Через несколько минут суазор опять завибрировал, и я вытащил его из кармана, даже не сомневаясь, от кого пришло сообщение.
"А когда приедешь?" — спрашивала мать.
"Пока не знаю", — напечатал я. — "Возможно, на следующей неделе".
Ответ пришёл почти мгновенно:
"Приезжай. Я была у врача. Нам нужно поговорить".
Эти слова я слышал от неё уже, наверное, тысячу раз. "Я была у врача". "Нам нужно поговорить". Несколько раз она даже составляла завещание — каждый раз новое, как будто повторяться в своей последней воле считалось плохой приметой, — и всё из-за того, что её просто направляли на дополнительное обследование. Я подумал — а болела ли она хоть раз в жизни по-настоящему? А потом подумал — как всё же я рад, что наконец-то вырвался из дома.
Автобус стало неприятно потряхивать — мы съехали с эстакады на узкую разбитую дорожку, и водитель, прервав на несколько секунд медитативную мелодию, сообщил по громкоговорителю, что мы скоро будем на месте.
Солнце уже не светило в глаза.
За окном проносились стремительные тени от столбов и деревьев. Я посмотрел на Виктор, который всё ещё разглядывал какие-то невразумительные фотографии в соцветии, достал суазор и уже начал писать ответное сообщение, но потом нахмурился и сунул суазор обратно в карман.
На космодроме нас сразу провели в пустое и сирое помещение, похожее на отстойник в дешёвом аэровокзале. Даже Виктору, несмотря на весь его напускной оптимизм, было сложно
Мы с Виктором стояли у окна с армированным стеклом, которое выходило на широкую забетонированную площадку со взлётными шахтами, похожими на металлические колодцы в сотню метров шириной. Единственный корабль, который я мог разглядеть из окна, был удивительно похож на старинную ракету с отстреливающимися ступенями — к тёмному обугленному корпусу был подведён передвижной рукав лифта, а из открытых люков торчали толстые и лоснящиеся, как щупальца, шланги.
— Заправка? — предположил Виктор, рассматривая ракету через своё отражение в стекле.
— Наверное, — согласился я.
— Не похоже, чтобы планировался какой-то полёт.
— Да вообще… — Я осмотрел голую комнату, в которой нас заперли с другими студентами. — Можно подумать, что здесь вообще ничего никогда не планируется. Как будто тут всё заброшено уж… лет пятьдесят.
Виктор пожал плечами.
— Да я давно был на космодроме, уже плохо помню. Хотя… чего ты ожидал-то? Аэровокзала?
— Да ничего я не ожидал, — буркнул я.
— Только не говори опять о том, что я не дал тебе поспать, — осклабился Виктор.
— Ну, — начал я, — если ты знал, что здесь не будет ничего интересного…
— Скажите, — раздался у нас за спиной голос нашего экскурсовода, — а кто из вас уже был на космодроме?
Виктор как-то неуверенно поднял руку.
Экскурсовод — молодой тощий мужчина, которого я до этого ни разу не видел — энергично закивал головой.
— Что ж, — сказал он, — как я и предполагал, для большинства из вас это впервые. Нам нужно подождать какое-то время, прежде чем нам откроют доступ на территорию, а пока я расскажу вам немного об этом космодроме. Космодром Тенешкино… — Экскурсовод неожиданно сбился с заранее намеченной речи. — Кстати, — продолжил он, — сейчас проверим, кто из вас подготовился к экскурсии. Кто-нибудь знает, когда был построен этот космодром?
Высокая девушка с длинными чёрными волосами, стоявшая вдалеке от нас, взмахнула рукой и что-то сказала — негромким и приятным голосом, который показался мне удивительно знакомым.
Экскурсовод в ответ замотал головой.
— Нет, нет, Тенешкино построили почти сто лет назад. Это один из старых космодромов. Раньше через этот космодром работали коммерческие компании… производились коммерческие рейсы. Но сейчас здесь обслуживаются только научно-исследовательские корабли — в основном ближнего диапазона. Вот, например, в окно вы можете увидеть…
— Это космодром или музей? — спросил я у Виктора. — Говоришь, везде так?
— Ну, а чего ты… — неуверенно начал Виктор.