Лифт На Эшафот
Шрифт:
– Конечно… Она здесь… Подождите…
Он слегка подтолкнул жену:
– Иди посмотри, у себя ли Женевьева. Быстро…
Жанна нашарила тапочки и вышла, набрасывая пеньюар. В прихожей она столкнулась с горничной.
– Что-нибудь случилось, мадам?
– Нет. Мадам Куртуа не уходила?
– Я не знаю…
Жанна открыла дверь. Натянув одеяло до самого подбородка, Женевьева спокойно спала.
«Вот дрянь! – мысленно возмутилась Жанна. – Во всем доме только она и спит».
Она чуть не хлопнула дверью, но увидела горничную, в недоумении смотревшую
Вернувшись в спальню, она услышала, как муж настойчивым тоном произносит:
– Подождите, инспектор, я не совсем понял смысл…
Живраль терпеливо повторил:
– Записные книжки, что сейчас у вас… Тайная бухгалтерия Жюльена Куртуа…
– Да…
– Вы по-прежнему собираетесь возбудить дело против мужа вашей сестры, не так ли?
– Разумеется…
– Ну вот, все очень просто… Вам не придется беспокоиться. Мой коллега зайдет к вам и заберет их. Дормаль. Вы не забудете имя? Дормаль.
– Хорошо, Дормаль. Но чего я не понимаю, это… – Он увидел Жанну и прервал фразу. – А, вот жена вернулась! Сейчас она нам скажет, здесь ли мадам Куртуа.
Жанна пожала плечами.
– Здесь. Спит сном праведника.
– Ну, я же вам говорил, инспектор. Она спит. Она не выходила из дома. Не объясните ли вы мне теперь…
– Спасибо, – ответил Живраль.
– Алло! Алло!
Открыв от изумления рот, Жорж смотрел на трубку с таким видом, будто собирался выяснить у нее причину подобной неучтивости.
– Ты представляешь, он повесил трубку.
– Он что-то от тебя скрывает, – сказала Жанна, вновь укладываясь в постель.
– Ну что он может скрывать? Что обнаружил его в морге? Тогда бы ему не нужны были записные книжки.
– Какие записные книжки?
– Бухгалтерия Жюльена. За ними придет полицейский.
– Ты по-прежнему собираешься разорить его?
Жорж развел руками:
– Не знаю, дорогая, ну что тебе сказать?
Жанна сделала над собой усилие, чтобы заговорить спокойным тоном:
– Во всяком случае, если б он что-то обнаружил, он не стал бы звонить и спрашивать, есть ли новости у тебя.
Жорж закашлялся:
– Возможно. Теперь спи, еще рано.
Натянув одеяло, он стал ворочаться с боку на бок, испуская глубокие вздохи:
– Черт побери!
– К чему бы этот звонок? – спросила Жанна.
– А я знаю? Ради удовольствия разбудить ни свет ни заря порядочных людей.
– Он ничего не сказал тебе, пока я ходила смотреть, здесь ли Женевьева?
– Ничего, кроме того, что ты слышала или поняла. Много бы я дал, чтобы схватили этого мерзавца!
– Да, разумеется. Ведь во всем виноват только он один! А твоя святая сестрица тут ни при чем? Не она довела его до этого, не она так или иначе толкала его на все эти обманы! Из-за этой вздорной бабенки весь свет перевернулся вверх дном, а за бедным парнем, который ничуть не хуже других, гонится полиция, как за преступником.
– Он и есть преступник! Если б ты знала, сколько он у меня украл!
– Ах нет! Прошу тебя, не начинай снова. Подумать только, она
Жорж в изумлении смотрел на жену:
– Да что в конце концов тебе сделала Женевьева?
– Мне – ничего. Не мне, а нам, Жюльену.
– Это несчастная женщина, совершенно не приспособленная к жизни.
– Из тех несчастных, которые не в состоянии жить самостоятельно, но зато умеют очень хорошо портить жизнь другим, если только другие не вертятся вокруг них!
Он хотел возразить, но Жанна жестом велела ему замолчать:
– Ладно. Спи. Нет смысла спорить на эту тему.
Жорж не стал настаивать. Когда у Жанны такой голос и этот взгляд, лучше промолчать. Повернувшись друг к другу спиной, они старались уснуть.
– Ты спишь? – тихо спросил Жорж через некоторое время.
Жанна лежала с открытыми глазами, но не ответила мужу.
Фред чуть похрапывал.
Тереза, закинув руки за голову, рассматривала потолок своей комнатки. Кое-где штукатурка облупилась. Тереза вздохнула. Ей нравилась эта комната. Каждый уголок здесь был украшен с любовью и изобретательностью стесненных в средствах людей. Даже после беспорядка, который внес сюда Фред, все было чисто, прибрано. Диван-кровать у стены, встроенная кухня в углу: рядом с крошечной мойкой стол из белого дерева, на котором газовая плитка; окошко под самой крышей и цветы…
Этажерка, на которой когда-то стояло штук двадцать книг, а теперь осталось два одиноких толстых тома Concise Oxford Dictionary [4] , сохранившихся с тех времен, когда Фред собрался писать сравнительный анализ английского и французского языков. Дальше названия дело не пошло.
У Терезы было странное чувство, будто она видит свою комнатку в последний раз.
«Он не мог успеть съездить в Париж, повидать отца и вернуться. Он меня обманул».
К тому же у отца не было никаких причин подарить Фреду еще и золотые часы, которые сейчас лежали на тумбочке.
4
Краткий Оксфордский словарь (англ.).
Задним числом она обратила внимание на одну деталь. Фред сказал, будто отец дал ему купюру в десять тысяч франков и пять купюр по тысяче. Однако в пачке, которую она видела, денег было значительно больше.
Приподнявшись на локте, она взглянула на спящего юношу. Он и во сне, казалось, страдал: губы приоткрыты, как бы моля о пощаде, веки крепко сомкнуты, словно плотный занавес, ограждающий от реальности. Повернувшись к Фреду спиной, Тереза дотянулась до его пиджака, висевшего на стуле рядом с кроватью, и залезла в карман. Бумажник. У Фреда не было бумажника. Подарок отца? Почему бы и нет, в конце концов?