Лифт
Шрифт:
Его потянуло к ней. Будто лассо на шею забросили и рывком выдернули из-за стола.
– Пойду поздороваюсь, – сказал он друзьям, а сам неотрывно, как под гипнозом, смотрел на… как же ее зовут? Баламут силился припомнить. На языке вертелось, а вспомнить не мог. Он обогнул стол и приблизился к колоритному трио.
– Ну, Ира, ты и чудачка! – басом громыхал верзила, удерживая смеющихся девушек на своих коленях. – И где ты, Катюша, нашла это сокровище?
Тут одна из них, та самая знакомая Макса, со злостью отцепила от себя намертво прилипшую волосатую руку и резко встала:
– Я – Кира, боров ты вонючий!
Ее слова услышал только Макс, оказавшийся слишком близко к ней. Те двое продолжали гоготать, как обкуренные.
Пока Макс думал с чего начать разговор и с какого бока к ней подступиться, расторопный бармен поставил перед Кирой высокий стакан с пузырящейся темной жидкостью. Она присосалась к трубочке. Он примостился рядом.
– Привет! – ничего оригинальнее он не смог придумать. Кира перевела на него взгляд, не выпуская трубочки изо рта. Пристально глядя ему в глаза, проскользила губами вниз по трубочке, пока та не уперлась и не оттянула щеку. Затем таким же медленным скользящим движением обратно и выпустила ее изо рта.
– Хочешь? – спросила, изогнув бровь. Она подождала ровно столько, чтобы двусмысленность вопроса дошла до него, а потом равнодушно пожала плечами и отвернулась, теряя к нему интерес, – не хочешь – как хочешь.
– Ты, наверное, не узнаешь меня. Это я, Макс. Мы случайно встретились примерно год назад при неблагоприятных для меня обстоятельствах. Я тогда попал в аварию, а ты… оказалась рядом.
В ответ прилетело безразличное «угу». За это время она почти без остановок всосала в себя коктейль, стекла с высокого барного стула и покачнулась. Макс успел поддержать ее. Она пьяно завалилась на него. Повернула голову и глаза с задержкой остановились на нем.
– Эй, красавчик! Познакомимся?
Кира понимала, что перебрала. Она это поняла, еще сидя на колене бугая. Уже тогда ей стоило бы притормозить: в голове шумело, тело расслабилось. Но она уже не могла себя контролировать. За баром заказала двойной «виски-кола». Какой-то симпотяшка что-то ей говорил. Потом она моргнула… а открыла глаза уже в незнакомой обстановке, лежа на незнакомом диване.
Она проморгалась и, сонно щурясь, огляделась. Из знакомого был солнечный свет, бодро заливающий просторную комнату. Значит уже день. Чем закончились ее ночные похождения и как очутилась здесь – она понятия не имела. Оперлась рукой о диван, медленно и аккуратно придала вертикальное положение своему телу. Голову расплющивало, как под прессом. «Воды!» – хрипло надрывалась каждая клеточка обезвоженного организма. Она встала. Жалобный писк вырвался из горла. От безмерного количества выпитого опухли ноги, а обувь перед сном она не догадалась снять. Как, впрочем, и всю одежду. Еле переставляя ноги, при каждом шаге испытывая боль, она побрела из комнаты. Смятая подушка и скомканная простыня – вот и все, что осталось после нее.
Вышла в коридор, а оттуда попала в кухню. Похоже кроме нее больше никого не было. Она открыла краник и стала жадно заглатывать воду прямо из-под крана, пока зубы не свело от холода. Потом умыла холодной водой лоб, щеки и шею, и опустилась на ближайший стул. Интересно. Это ж как ее вчера угораздило, что ни хрена не помнит? С кем уехала? Куда? Где сейчас? В памяти пробел.
Она посидела еще немного, прислушиваясь к звукам. Вдруг все же не одна? Потом снова попила и как бы ни возмущались ноги встала и пошла искать свои вещи. Сумочка стояла в прихожей на громадном старинном комоде. Как бы мучительно-ужасно она себя не чувствовала, но такую редчайшую красоту смог отметить даже ее полудохлый мозг. Телефон, нетронутый кошелек, ключи – все лежало на месте. Она не с первого раза, но сообразила, как открывается дверь. Захлопнула ее за собой и тихой цапой,
Макс, нарушая свой же рабочий график, мчался домой. Вот сейчас, когда до официального открытия ресторана оставалась неделя и за этот срок нужно было проделать еще уйму работы – сколько бы времени ни давалось на предварительно-подготовительные работы, все равно все делается в самый последний момент – он оставил свой пост и ехал домой. Потому что там была ОНА. Ее вырубило прямо на его глазах, и уже через весь бар он нес ее на руках, как спящую красавицу. Попался на глаза «своим», и куча комментариев и пожеланий посыпалась ему в спину. Ну да ладно. Ему не привыкать. Отвез ее к себе. А куда еще? Она не реагировала на вопросы, а рыться в сумочке в поисках паспорта с пропиской было как-то неудобно. Ее муж, скорее всего, не одобрит его решения, но это уже его проблемы. Лучше за женой следить будет.
Макс бросил машину во дворе и вихрем взлетел на свой этаж. Сунул ключ в замочную скважину и обнаружил, что дверь не заперта. Так-так. Неприятная догадка закралась в голову. Не разуваясь, он дошел до дальней комнаты. Ну так и есть! Сбежала!
– Тьфу ты черт! – выругался он в сердцах и запустил пятерню в кудри, как обычно делал это в смятении. Ночью он долго стоял на этом самом месте и в приглушенном свете настольной лампы разглядывал девушку в полнейшей отключке. Черные волосы разметались по лицу. В прошлый раз у нее были рыжеватые локоны, которые отсвечивали золотом в сиянии солнца. Закрытые неподвижные глаза утопали в черных тенях. Тогда он вообще не помнил, чтоб на ней была косметика. Он запомнил только глаза: лучистые, яркие, синие. Как у него. Узкая джинсовая жилетка имела неприлично глубокий вырез. Из него торчал кусочек красного бюстгальтера. Тесная кожаная юбка была слишком короткой. Если бы Макс встал в ногах, он бы увидел трусики… если они на ней были. Она выглядела, как заправская шлюха, пустившая свое тело в расход. Но главное, и Баламут обратил на это внимание, на пальце не было обручального кольца. Сложив все данные воедино плюс ее поведение в баре, у Макса появилось еще больше вопросов. И вот теперь он примчался к ней за ответами, а ее и след простыл.
Глава 3
Кира вызвала лифт нажатием кнопки. Трос узнаваемым звуком потянул кабину с нижних этажей, пока с дребезжанием не остановился. Двери открылись, впуская безнадежность и уныние в обличие молодой, утратившей веру в себя женщины. Она бросила взгляд на себя в старом, мутном и многое пережившем зеркале лифта. То отразило ее кардинально сменившийся образ. Теперь насупленное неулыбчивое лицо обрамляла густая рваная челка иссиня-черного цвета. Такое же рваное каре спутанной соломой гнездилось на голове. Ей совершенно не шел ни такой цвет, ни такая стрижка. Она профессиональным наметанным взглядом могла определить это сразу. Ее и без того маленькие аккуратные черты лица терялись за этой черной ширмой. Именно поэтому выбор пал на такой малопривлекательный и отталкивающий образ.
Начинается очередной бессмысленный день в ее никчемной бесполезной жизни. Она пойдет на нелюбимую работу, где проведет весь день в кругу коллег, которых не уважает, и будет обслуживать вечно недовольных и брюзжащий клиентов. И так всю неделю. А в выходные снова сбежит от удручающей реальности в поисках забытья в шумной компании малознакомых людей, в алкогольных коктейлях. Возможно даже подцепит кого-нибудь. Лишь бы только не видеть счастливые сплоченные семьи. Не слышать радостный звонкий смех их маленьких деток. Не ощущать стеснения в грудной клетке от того, что ее заветная мечта сбылась у всех остальных, только не у нее. И от этого не переходить в состояние оцепенения и погребального настроения. Не осознавать, как ее жизнь скатывается на самое дно, потому что утратила смысл, потеряла цель.