Лига мартинариев
Шрифт:
Виталик с сомнением покачал головой:
— Я бы не стал этого делать.
— Почему?
— Не уверен, что это даст нам хотя бы один-два процента, а вот с Лигой рассорит точно.
— Боишься, что они подадут на меня в суд и потребуют миллион долларов за нанесенный моральный ущерб?
— Нет, они просто убьют вас. К тому же в этом случае нам никак не удастся обойти молчанием вопрос о Катерине. А это опять не прибавит вам очков.
Нартов… Катерина… Старик… Почему он должен расплачиваться за их грехи, когда он за свои не собирается платить? Орас не любил замкнутых пространств и бега по кругу. Но, начав борьбу, он должен был идти до конца. И до конца верить в свою победу.
— Хорошо, найди другой способ, — нехотя согласился
10
День прошел, близился вечер, Андрей ходил по кабинету из угла в угол. Время стекало по стрелкам часов в пустоту, а он безуспешно силился понять, почему удача оставила его. Он чувствовал себя полководцем, который собрал армию и пошел в атаку на врага. Но через несколько шагов, оглянувшись, увидел, что позади никого нет. Он шагает навстречу плотным вражеским шеренгам в полном одиночестве, сжимая меч в руке. Такие люди как Виталик и его собратья были озабочены лишь одним: как бы побольше набить за щеку во время предвыборной компании. Они говорили об этом, не стесняясь. Но очень скоро им пришлось убедиться, что Орас собирается платить за работу, а не разбрасывать деньги направо и налево. Это вызвало некоторое уныние и поубавило первый восторг «команды Ораса». Судя по опросам, безусловной поддержкой Орас пользовался приблизительно у четверти горожан. Эти двадцать пять процентов будут голосовать только за него, никакие другие кандидаты их не устраивали. Но остальные могли выбрать кого угодно.
Запутаннее всего выглядели отношения с Лигой. Души уцелевших мартинариев принадлежали ему безраздельно, но Орас ощущал лишь упадок сил и безразличие привыкшего к поражениям человека. Порой ему начинало казаться, что энергопатия вызывает у него не прилив сил, а отвращение и тошноту. Неужели Катерина права, и он в самом деле превратится в ничто вместе с гибелью тайного лагеря? Ему не хватает сверхсилы, которая бы взметнула его наверх…Но почему? Ведь Ева, Кентис, Сергей, они… Орас остановился. Само перечисление натолкнуло его на мысль. Все они были вроде как мартинариями. Но именно «вроде как». На самом деле по характеру и по складу души они не годились в мартинарии и НЕ должны были ими быть. В мартинариев их обратило давление ордината Лиги. Но теперь ординат исчез, Лига оставила город, давления не стало. Ничто не заставляло их более сохранять прежнюю ипостась. Каждый из них существовал сам по себе, и даже желая сплотиться вокруг Ораса, они стремились сбросить прежнее ярмо и вкусить иной, сладкой жизни.
Да, это предположение походило на правду, но всё равно оставалось неясно, почему побеждает Вад.
Андрей мотнул головой, пытаясь согнать мысли с привычного круга. Прежде всё было иначе. Он, Орас, был в центре, а события починялись ему. А он…
Бодренькая мелодия мобильника оборвала бесконечные рассуждения.
— Андрей, — Катерина не сочла нужным даже поздороваться. — Нам надо встретиться. Вопрос касается Олежки.
— Где?
— Не у тебя конечно. Помнишь мой старый дом за Круговой дорогой? — она сделала ударение на слове «мой».
— Ну и…
— Жду тебя в восемь. Обстоятельства изменились, и мне надо побыстрее оформить развод.
Орас недоверчиво усмехнулся.
— Я выходу замуж, — объявила с нескрываемой гордостью Катерина.
— Неужели? И кто же герой?
— Ты с ним не знаком. Кажется, ты тоже заинтересован в быстрейшем оформлении бумаг? Или… НЕТ?
— Разумеется — ДА!
— Ну тогда мы с тобой договоримся, — в ее голосе звучало самодовольство.
Орас вновь усмехнулся: Катерина как настоящая женщина считала главным своим достоинством замужнее состояние. Статус «разведенки» ее не устраивал. Странно, но ее заявление вызвало укол ревности. Кто бы мог подумать!
11
Орас
Внезапно он почувствовал запах сырого мяса. Не гнилья, а именно свеже разделанной плоти, сочайщейся кровью. Вернее, это был даже не запах, а призрак запаха. Но призрак столь явственный, что Орас невольно потянул ноздрями воздух, силясь понять, откуда же он исходит. Однако всё тут же исчезло. Остался обычный машинно-металлический запах салона, запах шерсти, погасшей сигареты, одеколона, чего-то еще, теперь позабытого, но с верностью пса впитанного машиной. Орас свернул на боковую дорогу. «Форд» пополз по проселочному тракту, зажатому между двумя рядами корявых тополей. Вокруг лежали черные изглоданные поля и съежившиеся от нищеты и безысходности домики. Дождь часто и настойчиво стучал по капоту. Кровяной запах-призрак больше не возвращался.
Странно, но Орас не видел в зеркале машины Виталика. Неужели эти идиоты не заметили, как он свернул на проселочную дорогу? Он просигналил несколько раз, но никто не отозвался. Набрал мобильный Виталика. «Абонент не доступен», - услышал ответ. Что за черт? Ладно, пусть немного поездят по шоссе взад и вперед, может быть, найдут, куда ехать.
Дом вынырнул сбоку — темнооконный, в ржавых потеках осенней влаги, с просевшей крышей и покосившимся крыльцом. Орас оставил машину на обочине и поднялся на крыльцо. В доме мутно светились два окна — его ждали. Дверь оказалась незапертой, и он вошел. Он прекрасно понимал, что лезет в ловушку: его всегдашнее княжеское чутье и на этот раз ему не изменило. Но тот, кто звал его в дом, был сильнее, и Орас не мог остановиться: он был зверем, почуявшим запах крови, и инстинкт оказался выше разума.
Изнутри пахнуло сыростью и холодом нежилых комнат. Предчувствуя опасность, в груди короткой болью набухло сердце. Орас пересилил себя и ступил на скрипучие половицы. Луч фонарика метнулся по серым стенам с клочьями обвисших обоев. Куча хлама в углу, и лестница, ведущая наверх — больше Орас ничего не успел рассмотреть. Ему показалось, что от внезапного удара голова его раскололась, как скорлупа…
12
Он очнулся уже в кресле. Руки и ноги его были связаны, а толстые ремни притягивали тело к спинке. В комнате горела лишь настольная лампа, освещающая убогую обстановку. Голоса доносились приглушенно, будто издалека, хотя Орас видел разговаривавших почти рядом с собой. Двое сидели в углу за столом и жевали, яростно работая челюстями. Их темные фигуры напоминали пауков, жирных, наполненных ядом пауков, стерегущих добычу.
— Где тебя носило? — бормотал один, разрывая пропитанный жиром пакет и извлекая оттуда котлету. — Дожидаясь, можно с голоду подохнуть…
Голос был удивительно знакомым.
«Толик!» — едва не крикнул Орас.
— В «Мечту» гонял, — отозвался второй. Поменьше и послабее, больше играющий в паука. — У них теперь буфет есть, можно брать на вынос. И цены нормальные. Особенно котлетки хороши. И буженинка. Попробуй буженинку, пальчики оближешь.
— Ты у нас гурман, — хихикнул Толик. — Тебе бы у Ораса работать…
— Не у Анютки же сосиски брать! У нее всё дерьмом воняет, — маленький паучок презрительно фыркнул.
— Это точно, — поддакнул Толик. — Повар знает толк в еде, зараза.
И оба паука покосились на привязанного к стулу пленника.
Орасу казалось, что он спит, хотя глаза его были открыты. Он видел грязные обшарпанные стены, настольную лампу под пестрым абажуром, пауков, чавкающих и хитро подмигивающих друг другу. Но одновременно ему снился сон, и в этом сне он был тонким ослепительным лучом, он пронизывал чужие холодные души, аморфное и одновременно неподатливое сознание…