Лихая шайка
Шрифт:
Мартынов ничего не ответил на это. Познакомившись по очереди с каждым из присутствующих в зале, он занял место, на которое ему молчаливым кивком указала Лиза. Небрежно бросил полупальто на спинку стула. Рана уже практически не беспокоила его. И во многом благодаря стараниям «ангела-хранителя». Мысленно Арсений все еще величал Елизавету Вайсман именно так.
Крестовый молча подтолкнул по столу в направлении Мартынова высокий бокал с вином. Арсений подхватил его. Пристально глянул в лицо каждому из собравшихся. Верхушка самой мощной московской группировки, о которой он когда-либо слышал: сестры Вайсман, Крестовый,
– За знакомство! – провозгласил тост Крестовый.
Он первым пригубил кроваво-красное вино и лихо смахнул капли с губ тыльной стороной ладони. Его примеру последовала и Капитолина. Затем к вину приложились Змей, Евстафий и Лиза. Мартынов выпил в числе последних.
– Перейдем сразу к делу.
Роль председательствующего взял на себя Крестовый. Мартынова это немного удивило, но виду он не подал. По его сведениям, группировкой номинально руководила Капитолина Вайсман. Так сказала ему и Лиза по дороге сюда. Но сейчас старшая из сестер предпочитала отмалчиваться, предоставив бремя лидерства Кеше.
– Как полагаешь, Мартын, что главное в нашем деле? – спросил Крестовый.
Экзаменовки Арсений никак не ожидал. Тон Крестового был дружелюбным и располагающим, но в то же время у Мартынова все равно появилось чувство, будто он держит экзамен.
– Дерзость, – жестко и уверенно произнес он.
Евстафий хмыкнул. Лиза и Капитолина коротко переглянулись. Змей задорно рассмеялся и легонько стукнул Мартынова кулаком в плечо.
– Мне нравится этот парень! – признался он и по новой разлил вино в бокалы. – Ей-богу, нравится. Права Лизавета. Наш человек. Как есть, наш!
– Охолони, Змей, – осадил его Крестовый. Затем снова повернулся лицом к Мартынову. – Дерзость, конечно, не мало значит. Тут я с тобой согласен. Но она далеко не главное. Главное – система, Мартын.
– Какая система?
– Наша система, например. Пойми, человек без системы – никто и ничто. Думаешь, смогли бы мы так долго и вольготно жить, если бы каждый из нас действовал в одиночку? Я, Змей, Евстафий вон. Нет, нет и еще раз нет! Нас бы всех давно легавые отстреляли, как щенков шелудивых, или прямехонько в острог спровадили. До этого дела они известные мастера. Ты ведь сам, как я понял, не так давно чуть не испытал все это на собственной шкуре. Подвиги твои по Москве хорошо погремели. Но и только. Ушел ты благодаря чистой случайности, Мартын. А мог и не уйти… Ну а коли ушел, что теперь? Снова за «наган» браться и в какую-нибудь рестарацию?
Мартынов машинально сунул руку в карман и проверил, на месте ли оружие. С ним он всегда и везде чувствовал себя значительно увереннее. Крестовый затронул его за живое. Последние дни он и сам задумывался о том, как видит свое будущее. И склонялся к тому, что иного выбора, как продолжать шерстить богатую публику по респектабельным заведениям, у него попросту нет. Так уж сложилось. И даже если теперь он лишился верных подельников…
Крестовый ждал ответа на поставленный
– Ну а почему бы и нет? – Мартынов пожал плечами.
– Э нет, брат. – Кеша улыбнулся. – Не выйдет. Или ты думаешь, что после истории в «Славянском базаре» все облавы на тебя сняты? Ничего подобного. Для общества ты по-прежнему представляешь опасность. Загонять тебя будут, Мартын. Офлажкуют со всех сторон и не успокоятся, пока не загонят. Можешь поверить мне на слово.
– А на тебя, Крестовый, хочешь сказать гона нет? – В голосе Арсения прозвучал вызов.
Но Кеша его не принял. Раскурив папиросу, он так же спокойно продолжил, как и прежде:
– И на меня есть. Это верно. Легавые спят и видят, как бы меня поскорее в острог засунуть или пулю в башку засадить. Только это задачка для них непростая.
– Почему же?
– Система, Мартын. – Крестовый разогнал рукой густой клуб дыма и пригладил взъерошенный на макушке чуб, но он так и остался торчать. – Почему, ты думаешь, мы тут сейчас так спокойно сидим, винишко тянем, разговоры разговариваем? Потому что все у нас продумано. По системе. Если в округе появится хоть один малоприметный шпик, нам тут же об этом донесут. И мы уйдем. Без риска, без пальбы, без ненужных потерь. И легавые знают об этом. Знают, что поймать нас трудновато. Это, конечно, не значит, что они прекратят пытаться, но шансы «за» и «против»… Они практически равны, Мартын. И на дело никто из нас в одиночку не ходит. Ну за исключением Поликарпа, пожалуй. Да и то в самых редких случаях. Когда он абсолютно знает, что дело верное. А понял, почему так?
– Почему?
Вызова уже не было. Мартынов заинтересовался. Спокойный тон Крестового, и то, с какой убедительностью он произносил собственную речь, делали свое дело. Арсений позволил себе расслабиться. Пригубил вино. Он с удивлением осознал, что за долгие годы ему впервые удалось оказаться в родной стихии. Странное ощущение, но приятное. Мартынов покосился в сторону хранившей молчание Лизы. Девушка сидела по правую руку от сестры и ловко поигрывала сапфировым перстнем. Свет вплетался в ее золотистые локоны, и от этого Лиза выглядела еще прекраснее. Мартынов мечтал о том моменте, когда сможет остаться с ней наедине.
– Потому что нет смысла попадаться в руки легавым всей кодлой, – продолжил Крестовый. – Если у кого-то есть возможность прикрыть остальных, он это сделает. Жертвуя собой. Но система от этого не пострадает. И наше общее дело тоже. Не станет, например, меня, я знаю, что мое место займет Евстафий. Или Лиза. Или кто-то другой. Следовательно, и легавые от моей поимки ничего не выиграют. Они этого не знают, но знаю я.
– И ты сможешь уйти, бросив подельника на растерзание? – удивился Мартынов.
Кеша кивнул:
– Смогу. Потому что я – часть системы. Без этого нельзя. Сегодня – ты, завтра – я…
– Какой-то звериный закон получается.
– Ты прав, – впервые за время этой дискуссии подала голос Капитолина. – Но лучше такой закон, чем никакого. Так говорил мой отец. И точно так же считаю я.
– Так считает каждый из нас, – поддержала сестру Лиза.
Мартынов не нашелся с достойным ответом. Особенно после реплики Лизы. Встретившись с девушкой взглядами, он понял, что безвозвратно тонет в омуте ее голубых глаз. Спасением стал очередной глоток вина.