Лихо
Шрифт:
– Надо позвать влаца, – ответил малыш.
– Правильно, сынок. А теперь скажи это дяде. А то он сам не знает.
– Надо позвать влаца, – сказал Глеб.
– Спроси, он понял?
– Понял? – спросил Глеб.
Выдрин молчал.
– Что он ответил? – спросила Лена.
– Нитего.
– Молчит?
– Да.
– Спроси еще раз.
– Понял? – спросил Глеб. – Надо позвать влаца.
– Я понял, – сказал Выдрин.
– Он понял.
– Наконец-то. Дай мне телефон.
– А кто этот
– Нет. Иди вымой руки. Скоро ужин. Саша, ты там?
– Тут, – ответил Выдрин.
– Есть еще вопросы?
– Нет.
– Хорошо. Вызывай уже «скорую»! – И добавила мимоходом: – Господи, что в голове у людей?!
А потом отключилась.
Выдрин изо всех сил стиснул смартфон. Хотелось, чтобы он хрустнул под пальцами и распался на части. Но китайский аппарат оказался прочным, даже не скрипнул. В отражении черного экрана собственное лицо показалось Выдрину уродливым, сползшим вниз. Он скривился. И швырнул смартфон об стену. Тот отскочил, будто теннисный мячик, и долбанул его по лбу. Выдрин крякнул, попятился и шлепнул ладонью по ушибленному месту. Перед глазами вспыхивали салютики. Почудилось, что Слепых издевательски ржет над ним из комнаты. Над правой бровью налилась небольшая шишка. Выдрин щупал ее и болезненно морщился.
Надо было звонить в «скорую». Он подобрал смартфон. Экран разбился вдребезги и не зажегся, когда Выдрин нажал кнопку включения.
– Мудила, – пробормотал Выдрин и кинул смартфон в мусорное ведро.
Запасного телефона у него не было.
Он вернулся в комнату, стащил с психотерапевта одеяло. Тот зажмурился и сморщил нос.
– Олег Львович, ох, е-мое, а у вас есть телефон?
Слепых закрыл лицо ладошками, но подглядывал между пальцев.
– Телефон, те-ле-фон! – произнес по слогам Выдрин громко и отчетливо, как будто это могло вдруг привести психотерапевта в чувство. – Але, але! – Он приставил к уху кулак. – Понимаете? Телефон!
– Але! – закричал в ответ Слепых. – Але, хули молчишь?! Але, бля, хули молчишь? Але, отвечай, тебе говорят! Слышь, але, бля!
Выдрин ощупал его карманы. Нашел бумажник, носовой платок и презерватив. Психотерапевт, глядя на свои вещи, умолк. Показалось даже, что взгляд его ненадолго прояснился. Словно он что-то вспомнил. Но затем Слепых высунул язык и потянулся кончиком к левой ноздре. Видеть это было невыносимо. У Выдрина сжалось сердце. Он коротко хныкнул и вытер подступившие слезы. Затем стиснул зубы и сказал сам себе:
– Соберись, тряпка!
Не сработало.
Еще минут десять он сидел рядом с психотерапевтом, утирая глаза и шмыгая носом. Вспомнил Диего, вспомнил Юру Климова, вспомнил бросившую его Ксюшу, вспомнил Лену, которая, кажется, тоже его бросила.
И жалел себя и всех. Слепых между тем прикрыл глаза и тяжело дышал. В носу
– Олег Львович.
Выдрин тронул его за руку. Слепых с трудом приоткрыл один глаз. И тут же закрыл.
«Все, отходит», – промелькнуло в голове.
Вспомнилось, как умер дедушка. Выдрину было семь лет. Дедушка лежал в больнице. Они с мамой навестили его. Она тогда сказала:
– Смотри, кого к тебе привела.
И вышла из палаты. Выдрину было немного неловко. Он любил дедушку и жалел. Но что нужно сказать, не знал.
– Александр, ну, как у тебя дела, мой мальчик? – спросил дедушка.
– Хорошо, – промямлил Выдрин.
Дедушка, улыбнулся, покивал, а потом закатил глаза и захрипел. Выдрин стоял и таращился, приоткрыв рот. Соседи по палате занимались своими делами (спали и читали газеты) и ничего не замечали. Дальнейшее помнилось смутно. Кажется, он так и стоял, пока мама не вернулась. А может, выбежал и позвал ее? Так или иначе, но она зачем-то сказала:
– Нет-нет, ты ошибся, дедушка просто устал и спит.
Соседи услышали и немножко зашевелились.
Похороны начисто выпали из памяти. Дедушку сожгли в крематории. С этим было связано какое-то сильное переживание, но Выдрин забыл, какое именно. И, наверное, к счастью.
Он встал и вышел в прихожую. Обшарив карманы плаща, нашел лишь скомканную бумажку. Это был аптечный чек. «Ципрамил. Виагра. Донормил. Компливит». Выдрин сунул чек назад и вышел из квартиры. На лестнице пахло жареным мясом. За дверью соседней квартиры громко работал телевизор. Выдрин позвонил. В животе у него урчало от запаха еды. Он подумал, что, как только сбагрит Слепых врачам, сходит в магазин, купит огромный кусок вырезки и сам зажарит с разными специями и овощами. От таких мыслей настроение улучшилось. И ему стало немного стыдно.
Но никто из соседей так и не открыл. Лишь в одной квартире залаяла собака. Выдрин вернулся к той, в которой орал телевизор. Хотел постучать, но почему-то не решился. Поднялся этажом выше и позвонил в квартиру Ильи Абрамовича.
– Это вы, Выдрин? – спросил тот через дверь.
– Да, я, – ответил Выдрин.
– Какая-то сволочь заляпала глазок, теперь мутно видно.
Выдрин плюнул на него и протер рукавом.
– Теперь вижу, – сказал Илья Абрамович и открыл. Вид у него был недовольный. В руке он держал надкушенный бутерброд с сыром.
– Можно позвонить от вас? – спросил Выдрин.
– Что за дурацкие вопросы? Конечно, можно!
Он вошел в маленькую прихожую. На тумбочке стоял старомодный дисковый телефон. Выдрин снял трубку, крутанул диск и на секунду почувствовал себя ребенком. В детстве он часто звонил с точно такого же аппарата в «Сказку по телефону». Илья Абрамович ушел на кухню.
– «Скорая помощь», – ответил женский голос.
Конец ознакомительного фрагмента.