Лихоморье. Трилогия
Шрифт:
Точно такую же мелодию играл на крыше интерната Якур! Мысль о нем вызвала противоречивые чувства. С одной стороны, Тильде хотелось, чтобы Якур вдруг оказался жив, пришел бы и вытащил ее отсюда с изяществом супермена из блокбастера, но с другой… ведь он же, кажется, был убийцей! Правда, это не точно, ведь ей не были известны результаты полицейского расследования, но зачем-то же Якур ей соврал, сказав, что ничего не знает о человеке, разгуливающем по интернату с окровавленным мешком! И это при том, что тем человеком оказался он сам! Значит, ему было что скрывать. А еще морали ей читал! Это ж надо быть таким двуличным! Вдруг Тильда спохватилась, вспомнив,
Тильда прислушалась: ей показалось, что мелодия стала громче. Это обнадеживало: если громче, значит, ближе. Точно, вот и мрак немного поредел, а прямо по курсу перед лицом девушки вырос ледяной столб. «Чертов чертог!» – пробормотала она себе под нос, озираясь и думая о том, как бы не наткнуться ненароком на безглазого хозяина этих хором. Хлопья темного тумана плавали в воздухе, напоминая ей обрывки его плаща, но самого Властелина видно не было.
Что-то теплое, мягкое коснулось плеча Тильды. Девушка вздрогнула, резко обернувшись, и нервный импульс пронзил ее тело с головы до пят в тот миг, когда она увидела, как от нее отдернулась и скрылась в тумане чья-то рука. А потом темная тень в форме раскрытых птичьих крыльев промчалась мимо так низко, словно птица и не собиралась взлетать, а побежала куда-то, растопырив крылья. Все это было странно и пугающе, особенно чужая рука, только что коснувшаяся ее плеча.
Тильда торопливо отползла от этого места и оказалась в пятне света, падающего сверху. Яркие лучи насквозь пронзали ледяные колонны, высвечивая все, что было внутри, и девушка инстинктивно зажмурилась, испугавшись, что ее взгляд вновь наткнется на мертвеца. Она успела заметить во льду какой-то фрагмент, но еще не поняла, частью чего он являлся. Звуки санквылтапа витали между колонн, разносимые эхом, то приближаясь, то отдаляясь, и трудно было понять, где находится их источник. Тильде хотелось увидеть его, и, собравшись с духом, она заставила себя осмотреться.
Перед глазами все поплыло. Что-то происходило, но она не знала, где именно возникли перемены – внутри нее или вокруг. Лучи света разгорались все ярче, ширились и сливались друг с другом, словно над Лунным Чертогом вставало солнце, наполняя пространство чудодейственной магией. Лед на колоннах делался все прозрачнее, а то, что скрывалось внутри него, проступало все отчетливее, и вскоре Тильда увидела, что это были… деревья! Мертвые деревья, оживающие прямо на глазах.
Девушка с восхищением скользила взглядом по окружавшим ее голым стволам, наблюдая, как сухие ветви, приникшие к покрытой трещинками и бороздками древесной коре, расправляются и поднимаются вверх, навстречу свету, обрастая зеленой листвой, среди которой кое-где появлялись белые и розовые пятна распускающихся цветов.
Свершилось чудо: темный, скованный льдом Лунный Чертог превратился в залитый солнцем прекрасный сад!
Почувствовав легкость во всем теле, девушка встала и сделала шаг. Под ногами было что-то мягкое. «Ну, конечно! Трава!» – с восторгом обнаружила Тильда, посмотрев вниз. Ледяной пол исчез, и теперь всюду между деревьями расстилался яркий травяной ковер.
Ноги сами понесли Тильду вперед, и она, смеясь от охватившего ее счастья, закружилась по саду, запрокинув голову и жмурясь от солнечных искр, вспыхивающих в просветах между ветвями. Звуков санквылтапа больше не было слышно: возможно, их
Среди листвы мелькнуло что-то ярко-голубое, будто показался кусочек чистого неба. Ветви над головой девушки закачались, разошлись в стороны, и пронзительная, завораживающая синева хлынула оттуда. Тильда зачарованно смотрела, как синева приближается к ней, плавно накатывая подобно морской волне – волне из самого синего моря – и заслоняет собой весь сад.
Но оказалось, что небо и море были ни при чем.
Синева состояла из перьев. Огромные крылья раскачивались перед лицом девушки, то приближаясь, то отдаляясь, а потом сложились по бокам большого круглого тела, и Тильда подняла взгляд, потрясенная догадкой. «Это Гамаюн – синяя птица счастья!» – поняла она, восхищенно разглядывая появившееся существо.
Густые волны светло-голубых волос развевались вокруг женского лица ослепительной красоты. Темно-фиалковые глаза, обрамленные длинными ресницами, с нежностью смотрели на нее. Они были в точности такие же, как у ее мамы, и взгляд был похож, только последний раз мама смотрела на нее так, когда Тильда была еще маленькая.
До того, как появился Женька, ее младший брат…
До того, как Тильда заявила, что никакие братья ей не нужны…
До того, как…
– Ах, какая милая девочка! – донеслось откуда-то сверху.
В листве заметалось что-то бледно-розовое, цвета утренней зари, и вниз спланировала, раскинув крылья-облака, еще одна птица-девица. Копна волос, колышущаяся над ее головой, казалось, состояла из розоватых лучей восходящего солнца. «Алконост, птица зоревая, рассветная», – вспомнила Тильда сказку о Лукоморье, рассказанную Вадимом Бранимировичем.
– Какая хорошенькая! – прозвучало где-то рядом.
Девушка огляделась. Повсюду порхали птицы, и в саду стало тесно от движущихся крыльев.
– Просто прелесть! – раздалось прямо над головой.
– Конфетка! – донеслось из-за спины.
– Наше сокровище!
– Радость моя!
– Солнышко!
Сомнений не было – голоса принадлежали птицам, но как же они были знакомы Тильде! Это были голоса из ее прошлого, из детства, когда все вокруг – родственники, соседи, знакомые и даже совсем посторонние люди, просто проходившие мимо, – восхищались ею. Она считала себя лучшей из лучших, самой-самой, и была уверена, что родители любят ее больше всего на свете. Как же давно это было! И каким же чудесным было то время!
Сердце Тильды сжалось от мысли, что ничего уже не вернуть. Теперь она дрянь, а прекрасные птицы восхищаются ей, потому что не знают об этом.
– Мы рады, что ты пришла к нам! – проворковала птица Гамаюн маминым голосом. – И будем рады еще больше, если ты пожелаешь остаться с нами навсегда!
– Навсегда? – Слово «навсегда» показалось Тильде неожиданно неприятным. К такому она не была готова. – Нет, думаю, я этого не заслуживаю. И вообще, мне здесь не место, – решительно заявила она, глядя в добрые фиалковые глаза. – Я должна уйти.