Лихоморье. Трилогия
Шрифт:
Прочитав «Исповедь», Петр предположил, что найденные в подземелье трупы моряков принадлежали поморам, описанным в той книге. Но были и другие трупы. Подумав о них, Петр сжал кулаки до хруста в суставах, вспомнив о том, что большинство людей, погибших в ледяной темнице, попали туда по воле сумасшедшего человека. И его дочь тоже могла оказаться в числе погибших.
А ведь Петр мог и не найти ее. Никогда. Последние два дня он был совершенно уверен в том, что у него… нет никакой дочери!
Подобрать разумное объяснение для этого приступа внезапной избирательной амнезии он был не в состоянии. Страшно подумать, как все могло повернуться, если бы вчера ему не позвонила
Когда Петр услышал вопрос жены о том, как давно он в последний раз говорил с дочерью, его словно током прошило. Казалось, все воспоминания о Тильде сдерживались в глубине его памяти чем-то вроде плотины, которую вдруг прорвало, и он понял, что уже два дня ей не звонил. Убедившись, что ее телефон действительно недоступен, Петр связался с директором интерната, после чего испытал еще более сильный шок: Роман Сергеевич утверждал, что Петр сам забрал Тильду и даже собственноручно написал заявление у него в кабинете! Вскоре шок переродился в ужас от мысли, что Тильда пропала, и Петр обратился в полицию.
Только на следующее утро он вместе с полицейскими оказался в интернате, добравшись до места на служебном вертолете. Директор встретил их с целой толпой свидетелей, твердивших в один голос, что все они видели Петра, ожидавшего Тильду, в холле у центрального входа. Гардеробщица добавила, что хорошо рассмотрела его в тот день и прекрасно помнит, как он обнимал свою дочь. От этих слов Петра прошиб холодный пот. «Или я окончательно выжил из ума, или кто-то обнимал мою дочь вместо меня! Кто-то, очень похожий на меня или… или обладающий сильным гипнотическим даром!»
После беседы со свидетелями полицейские смотрели на Петра так, что он испугался, как бы его не увезли в психушку. Ему стоило огромных усилий уговорить их пустить по следу дочери собаку-ищейку, тем более что времени после исчезновения прошло еще не слишком много. Кто-то из обслуживающего персонала принес из комнаты Тильды полотенце, которое, к счастью, еще не успели забрать в прачечную.
Им повезло: собака взяла след и вскоре привела полицейских на берег Обской губы, но дальше след терялся. Начался опрос местных жителей, который мог затянуться надолго, но и тут им улыбнулась удача: один из рыбаков вспомнил, как днем ранее мужчина лет сорока отплыл от берега на катере в компании юной пассажирки. Рыбак уверял, что катер направлялся в сторону Нумги – заброшенного поселка, а когда ему показали фото Тильды, воскликнул без колебаний: «Да-да! Это та самая девушка!» От этих слов у Петра потемнело в глазах. Неимоверным усилием воли ему удалось прогнать подбрасываемые воображением картины того, что могло произойти за это время с его дочерью.
Рыбак утверждал, что девушка выглядела ничуть не испуганной, а, наоборот, даже радостной, все время улыбалась, и хотя он не был вполне уверен, но ему послышалось, как она называла своего спутника папой.
Пока ждали служебный катер, предоставленный местной полицией, а потом добирались до развалин Нумги, Петр извелся до такой степени, что почти перестал замечать боль, разрывающую его изнутри, как будто приличная часть его нервной системы отмерла.
Высадившись на берег напротив полуразрушенных двухэтажек, полицейские долго ждали, пока собака-ищейка возьмет след, но животное все
– И чего эти гагары разорались?! Не дают псу работать, гады такие! – досадуя, крикнул кто-то из полицейских. – Гнездовье у них где-то недалеко, а сейчас как раз сезон, когда птенцы вылупляются. Вспугнул их кто-то.
Каждый раз, заслышав вой, собака-ищейка прекращала обнюхивать землю, садилась на задние лапы и, подняв морду, принималась облаивать птиц.
Летящие гагары походили на гусей округлым крупным телом и вытянутыми вперед шеями, отличаясь длинными острыми клювами и черно-серым оперением. Петр разглядывал их, всерьез сожалея о том, что у него нет ружья: ему хотелось перестрелять всех крикунов, отвлекающих служебного пса от работы. В тот момент он и предположить не мог, что только благодаря этим птицам полицейские вскоре найдут его дочь, а точнее – благодаря одному парню, устроившему птичий переполох.
Кто-то заметил, что основная масса птиц собралась над прибрежной возвышенностью справа от заброшенного поселка. Гагары кружили над одним и тем же местом, издали напоминая потревоженный пчелиный рой. Полицейские сочли их поведение странным, заподозрив, что птицы видят внизу что-то пугающее, и несколько человек направились в ту сторону, собираясь выяснить, что же так подействовало на пернатых. Командующий отрядом отдал оставшимся на берегу полицейским приказ продолжить поиски в пустующих домах, предположив, что похититель вместе с девочкой мог укрыться в одной из квартир. Петр окинул взглядом два десятка зданий впереди и совсем упал духом: он чувствовал, что с каждой минутой шансы на спасение дочери уменьшаются, а обход двухэтажек может затянуться до вечера.
Но вдруг возле одного из подъездов собака снова напала на след. Уже через несколько минут обезумевший от горя отец смотрел в лицо человека, способного ответить на нещадно терзающий его вопрос.
– Где моя дочь?! – закричал Петр, узнав в нем охранника из интерната. Внезапной вспышкой в памяти возник их последний разговор по телефону, когда охранник твердил, повторяя раз за разом одни и те же слова: «У вас нет дочери».
Один из полицейских склонился над подозреваемым, почему-то лежащим на полу, и надел на него наручники.
«Вадим Бранимирович! Вот кто виноват в моей забывчивости!» – Петр ощутил озноб, заподозрив, что этот простой, не вполне здоровый с виду человек мог обладать гипнотическими способностями.
– Странный вопрос! – невозмутимо ответил охранник Петру и обратился к одному из полицейских, безошибочно выбрав старшего по званию. – Петр Санталайнен забрал свою дочь из интерната два дня назад. Я сам его видел. Мы вместе вышли из здания в тот день. У меня как раз начался отпуск, и я направлялся сюда, в Нумги.
– Служебный пес шел по следу девочки и привел нас к этой квартире, – ответил полицейский и бросил подозрительный взгляд на Петра.
– Ваш пес ошибся! – уверенно заявил осмелевший Вадим Бранимирович и обвел взглядом столпившихся вокруг полицейских. – Разве вы не видите, что этот человек сошел с ума? Лучше спросите у него, что он сделал со своей дочерью! – добавил он требовательно, и Петр с ужасом понял, что полицейские готовы поверить охраннику.
А Вадим Бранимирович продолжал наседать: