Лихорадка грез
Шрифт:
– Война должна принести победу! – выпалила я в ответ под довольный гул голосов.
– Как насчет голосования? – предложила Кэт.
– Хорошо! – Ровена и я рявкнули одновременно, и недовольно переглянулись. Могу сказать, что она ни секунду не верила в то, что я могу выиграть, иначе бы она не согласилась на это. Впрочем, я тоже не была в этом уверена, но догадывалась, что общая нервозность и годы недовольства ее правлением давали мне почти равные шансы. У Кэт имелось много последовательниц среди ши– видящих, а она отстаивала мою позицию. Даже проиграв,
Кэт обернулась лицом к залу, в котором все пополнялись и пополнялись ряды ши– видящих.
– Сейчас все зависит от нас, так что тщательно все обдумайте и скажите: останется она или уйдет? Если вы за то, чтоб она осталась, то поднимите правую руку и держите, пока я не засчитаю ваш голос.
Голосование было очень напряженным.
Я победила с минимальным отрывом.
Я запечатлела в памяти лицо каждого, кто голосовал против меня.
– Какого черта В’лейн делает здесь? – я потребовала ответа, как только осталась наедине с Дэни.
Но перед этим прошло несколько долгих часов. После моей победы в голосовании Ровена решила покомандовать мной перед остальными ши– видящими, чтоб узнать, покорюсь ли я ее приказам. Она приказала мне уничтожить, по меньшей мере, дюжину Теней в аббатстве, прежде чем я смогла поесть или отоспаться. Таким образом я должна была отработать свое содержание в аббатстве.
На этот раз я подчинилась.
Я не только получила удовольствие, выслеживая Тени и вытаскивая их на послеполуденный свет – я достаточно долго лицезрела их в качестве соседей в магазине, чтобы знать, где они больше всего любят прятаться, – но и научилась выбирать, как сражаться. Я поняла важность отказа от пары-тройки мелких битв, чтоб вывести своего противника из равновесия и заставить его недооценить меня. Ровена будет верить, что я на все сто готова к сотрудничеству до того момента, пока ее подопечные не взбунтуются и не свергнут ее. Я же не намеревалась оставаться в аббатстве надолго. Я здесь ради моего копья, ради ответов и ради того, чтобы вдохновить на восстание последовательниц Грандмистрис. Пробудить в них их призвание. Заставить их сбросить старуху и стать теми, кем он могут быть.
– Он появился в тот день, когда Бэрронс забрал тебя, – сказала Дэни. – Тебе надо было это видеть! Услышав, что тебя нет, он просто озверел.
– Эльфы не озверевают, Дэни.
Бесстрастные, они редко проявляют эмоции. Даже недавние реакции В’лейна не подходили под определение «озверел».
Ее глаза широко распахнулись.
– Чувиха, он заморозил Ровену.
– То есть превратил ее в глыбу льда?
Дэни использовала столько сленга, что ее временами трудно было понять. Поскольку Ровена жива, я догадалась, что она говорит в буквальном смысле.
Дэни кивнула.
– По самую шею. Голову оставил, чтоб она могла говорить. Затем пригрозил, что даст ей щелбан, и она увидит, как будет распадаться на кусочки. Это было чертовски круто!
– Зачем?
Она пожала плечами.
– Он был сильно удивлен тем, что Ро отпустила тебя. Я сказала ему, что ничто не могло остановить Бэрронса, но это разозлило его еще
– Почему он до сих пор здесь? И как после того маленького фокуса они с Ровеной стали такими закадычными друзьями?
Я старалась не думать о том, что могло бы быть, если бы В’лейн первым добрался до меня. Не думаю, что секс с другим убивающим сексом эльфом привел бы к чему-нибудь иному, кроме того, что я осталась бы При-йей. Я с трудом могла представить себе В’лейна, рассказывающего мне истории о моем детстве или показывающего фотографии моей семьи, чтоб вернуть мне здравый рассудок.
Дэни ухмыльнулась.
– Проще показать.
Она двинулась ко мне так быстро, что превратилась в размытое пятно и исчезла.
Затем исчезла и я, или точнее, исчез зал, где мы стояли, и я не могла различить ничего, кроме движущихся пятен и шума. Я чувствовала руки Дэни на своих плечах. Она несла меня куда-то на экстремально высокой скорости.
Я ударилась локтем обо что-то, что проворчало.
– Ой! – пискнула я.
Дэни фыркнула.
– Лучше держи свои локти поближе к телу.
– Смотри куда прешь, детка! – выкрикнул кто-то.
– Ой, пардон, – пробормотала Дэни.
Что-то врезалось мне в бедро.
– Ой, – опять сказала я.
Услышала, как кто-то чертыхнулся, но звук быстро утих.
– Мы почти на месте, Мак.
Когда мы остановились, я хмуро глянула на нее и потерла локоть. Неудивительно, что сама она все время в синяках.
– Давай в следующий раз просто пройдемся пешком, ладно?
– Шутишь? Передвигаться так – это самая клевая в мире штука! Обычно я не такая неуклюжая, но сейчас из-за твоего присутствия слишком много народу повылезало из своих комнат, и все они судачат о тебе. Я знаю эти коридоры как свои пять пальцев. Я могу с закрытыми глазами найти дорогу, но долбаный народ путается под ногами.
– Может, тебе стоит убедить их подавать сигналы о поворотах, – сухо сказала я. – Так, как вы делаете это, когда разъезжаете на велосипедах в качестве курьеров.
Ее личико просияло.
– Думаешь, они согласятся?
Я хмыкнула.
– Сомневаюсь. Мы не состоим в числе их любимчиков. – Я осмотрелась. Мы находились в громадной комнате, заполненной U-образными столами и парой дюжин стульев. – Зачем ты привела меня сюда, и что…
Я умолкла, уставившись мимо нее на громаднейшие карты, которыми были увешаны стены.
Через миг я медленно обернулась.
– Мы называем это место Военной комнатой. Здесь мы следим за разными событиями.
Вся комната от потолка до пола была обклеена картами. Повсюду виднелись какие-то примечания, написанные на бумажках, которые были прицеплены к картам, в них были вставлены и на них наклеены другие, и так бесконечное множество раз. Некоторые города имели эмблему ши– видящих в виде неправильного трилистника, нашей клятвы «видеть, служить и защищать».