Лихорадка грез
Шрифт:
Знания эльфов и сотни тысяч лет существования предоставили ему явное преимущество. Он знал, где искать то, что ему было нужно, и как пользоваться этим, когда он его отыщет.
Он обнаружил два Зеркала на аукционе в Лондоне, отважился нарушить ужасное проклятие Крууса и отыскал дорогу в тюрьму, где были заключены Невидимые, где заключил договор с корыстными наемными Охотниками помочь ему вернуть то, что принадлежало ему по праву и было несправедливо отнято у него: его изначальную эльфийскую сущность.
Он обучался у одного лондонского колдуна, у которого украл
– Почему Бэрронс просто не отобрал у тебя эти страницы?
– Какое-то время мы преследовали общую цель. Он не убивает никого, кто, по его мнению, может оказаться полезным для него в будущем.
Корыстный до мозга костей. Это было похоже на мужчину, которого я знала.
– Что он такое и что он делает?
– Лучше подумай, чего он не делает. Он не преследует меня за то, что я сделал с тобой. Разве это тебе ни о чем не говорит, МакКайла? Ты для него инструмент. Инструмент снова в деле. Он доволен.
– Как страницы были вырваны из Синсар Дабх? – я поспешно сменила тему. Если я проигнорирую нож, который он только что вонзил в мое сердце, тот, возможно, выйдет из раны сам по себе.
Он пожал плечами. У него не было никаких мыслей по этому поводу. Страницы уже сослужили свою службу. Сейчас ему было нужно что-то конкретное. Он продолжал накапливать силу там, где только можно было ее отыскать. Охотники научили его есть понемногу Невидимых, чтобы защитить свою хрупкую человеческую жизнь.
– Почему они вдруг решили помогать тебе?
– Я пообещал им свободу. И я дал ее им.
Он был героем Невидимых, рассказывал он мне, и вскоре он станет таковым и для Видимых тоже. Да, когда-то он ослушался свою Королеву. Как и многие другие, но их не наказывали так жестоко. Заслуживал ли его проступок смертельного приговора? Были и другие Видимые, которые чувствовали то же, что и он, и хотели возврата к старым временам. Его единственным преступлением была попытка осуществить то, о чем многие из них втайне вздыхали. Его следовало наградить за защиту интересов его собратьев. Даже люди противились применению такого жестокого наказания, а уж их-то мимолетные жизни были так смешно коротки, что ничего не стоили. Он же потерял вечность, за одно единственное нарушенное правило. Он хотел ее вернуть. Разве это не справедливо?
Когда он остановился, я сделала жест рукой.
– Я никогда не видел этого раньше, – сказал он.
– Мини-плеер, в котором звучит: «Мое сердце кровью обливается при мысли о тебе». Почему все это должно меня интересовать? Ты сделал меня При-йей.
Я прищурила глаза, изучая его. Был ли он четвертым? Касался ли меня этот монстр?
– Ты сама сделала себя При-йей.
– Ты всерьез думаешь, что Невидимые будут продолжать тебе подчиняться, теперь, когда они больше не заключены в тюрьму?
– Я освободил их. Сейчас я их король.
– Хорошо, но что может удержать одного из них от того, чтобы убить тебя и отправиться на поиски Книги самому?
– Они слишком опьянены свободой, чтобы увидеть что-то дальше собственного носа. Они пируют. Они трахаются. Они не думают ни о чем.
– Кто их знает! Один из них может прийти в себя. Правителей все время свергают. Вспомни, что ты пытался сделать со своей Королевой.
– У меня есть амулет Крууса. Они его боятся.
– И как долго, по-твоему, это будет продолжаться? Ты ведь даже не эльф.
– Я им снова стану, как только получу Книгу.
– Если только кто-нибудь из них не убьет тебя раньше.
Он пренебрежительно отмахнулся рукой.
– Невидимые не желают править. После вечности в аду они хотят только быть свободными, чтобы потворствовать своим желаниям.
Лицо его вдруг стало жестким и холодным, словно мрамор.
– Но я не стану рассказывать о своей расе простому человеку.
В это мгновение я смогла ясно увидеть холодного, властного эльфа, которым он был когда-то и которым станет снова, представься ему хоть малейший шанс. Он утверждал, что изменился с обретением смертности. Если так и было – а на этот счет у меня имелись большие сомнения – я бы могла слишком легко представить его мгновенное обратное превращение.
– Ты и сам сейчас такой же «простой», дружище. Употребляешь в пищу представителей собственной расы. Я слышала, у Видимого двора есть специальное ужасное наказание за это.
– Тогда тебе лучше надеяться на то, чтобы им не стало известно о тебе, МакКайла, – сказал он невозмутимо.
Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга, затем он отбросил назад свои длинные волосы и одарил меня очаровательной улыбкой. В другое время и в другом месте, не знай я, кто он и откуда, это, возможно, сработало бы. Он был красивым, с хорошими манерами, сильным мужчиной, и неровный шрам на его лице только придавал ему б'oльшую загадочность. Полагаю, Алина должна была найти его крайне привлекательным, когда они впервые встретились. В Эшфорде, штат Джорджия, не было ничего, даже отдаленно похожего на него.
Как будто каким-то образом уловив мои мысли о ней, он сказал:
– Я приехал в Дублин, потому что узнал, что Синсар Дабх видели в этом городе. Вот тогда я и встретил твою сестру.
У меня внутри все замерло. Я хотела слышать об Алине, даже если это исходило от него. Я жаждала узнать что-либо о последних днях жизни моей сестры.
– Как вы встретились?
Он зашел в паб, в котором уже сидела она с друзьями. Она взглянула на него, и ему показалось, будто все остальные в баре улетучились, словно отошли на задний план, оставив только их вдвоем. Позднее она сказала ему, что почувствовала то же самое.