Лихорадка грез
Шрифт:
– Вытащишь эту штуку, – прорычал один, – и мы заберем ее у тебя навсегда. Первое правило заведения: это нейтральная территория. Второе правило заведения: нарушишь первое правило – умрешь.
– Убери свои руки, – зашипела я.
– Девчонка у нас. Хочешь увидеть ее снова – вставай.
Мои глаза потемнели от злости. Как они заполучили Дэни?
– Да вам ни за что не удалось бы…
– Мы быстрее.
– Как Бэрронс?
Ответа не последовало.
Что ж, я нашла свою восьмерку или, по крайней мере, двоих. И у них была Дэни. Вздохнув, я встала и свирепо взглянула в зеркало на Серую Даму, но она не заметила – была слишком поглощена
– Не разговаривай с этим, красавица. Никогда не разговаривай с этим.
Я раскрыла рот.
– С ней, ты имеешь в виду? Серую Даму?
– С этим, – выплюнул он с таким отвращением, что меня передернуло.
Оторвав взгляд от зеркала, я взглянула на настоящего, а не на отражение и неожиданно снова смогла дышать. Это был тот самый парень. Симпатичный парень с мечтательными глазами. Не тот, от кого хотелось с криками убежать.
– С чем «этим»?
Он в недоумении уставился на меня.
– Я ничего не говорил.
– Давай, – нетерпеливо прорычал мужчина позади меня. – Шевелись.
Они повели меня по широкой блестящей лестнице на верхний этаж «У Честера».
За хромированной балюстрадой стены из затемненного стекла обрамляли весь периметр верхнего этажа, ровный, без дверей и ручек.
Я окинула взглядом свой эскорт: сначала одного, потом другого. Они не проронили ни слова с тех пор, как сомкнули свои руки на моих плечах и направили меня через толпу. Я тоже молчала. Я ощущала, из чего они были сделаны: из сдерживаемой жестокости. Оба выглядели на тридцать с небольшим, и оба обладали огромными мышцами. Мужчина, слева от меня был покрыт множеством шрамов. Они оба казались очень мощными. В их глазах было то, что заставило меня держать рот на замке, пока я лучше не разберусь в ситуации, в которой оказалась, – это был самый правильный план действия.
Я взглянула вниз, пока мы поднимались по лестнице. Официант лежал на полу, мертвый. Серая Дама уже смотрела по сторонам в поисках новой игрушки. Мои руки сжались в кулаки. Мы шли вдоль стены из затемненного стекла, пока, очевидно, какая-то незаметная черта на ровной поверхности не указала на наличие здесь двери, потому что мужчина справа от меня положил свою ладонь на стекло. Панель отодвинулась, и показалась большая комната, полностью состоящая из двустороннего стекла с металлическими балками по углам. Отсюда можно было увидеть все, что происходит за пределами комнаты. Периметр потолка был заставлен маленькими экранами, передающими изображения с бесчисленных камер наблюдения. Это были глаза клуба. Все, что происходило в «У Честера», было видно из этой комнаты.
– Привели ее, как ты и сказал, Ри.
Они толкнули меня внутрь. Панель закрылась с легким свистом. Комната освещалась только жидкокристаллическими мониторами. Я сделала шаг, чтобы обрести равновесие. На мгновение мне показалось, что я падаю, но это была всего лишь иллюзия, так как пол
Свет в комнате был таким тусклым, что я могла разглядеть только очертания предметов: стол, несколько стульев, небольшой бар и мужчина, стоящий ко мне спиной. Однако все, что находилось под комнатой, было ясно видно. И каждый шаг был подобен прыжку в неизвестность.
– Стеклянный дом? Да уж, Риодан.
В первый раз, когда я позвонила по сотовому ЕНММД, Риодан упрекнул меня в том, что люди, живущие в стеклянных домах, не должны бросаться камнями, намекая на то, что мои цели не благороднее целей Бэрронса. И теперь он стоит здесь, рассматривая свой мир изнутри. Считал ли он свои цели благородными? Я сузила глаза. Позади той комнаты, где стояли мы, была еще одна комната. Там было еще темнее. Что бы ни скрывалась в том мраке, он пристально наблюдал за этим.
Мгновение спустя, не поворачиваясь ко мне, он спросил:
– Зачем ты пришла, Мак?
– Почему ты кормишь Невидимых людьми?
– В моем клубе нет принуждения. Только желание. Взаимное.
– Они сами не понимают, что делают.
– Это не моя проблема.
– Они умирают. Кто-то должен открыть им глаза на реальность.
– Они влюблены в смерть.
– Они заблуждаются, сбиты с толку.
– Не моя проблема.
– Ты мог бы что-то сделать!
– А должен ли? – произнес он. – Разве они напоминают тебе дружелюбно настроенную толпу? Они на грани очередного бунта, а ты все еще хочешь предложить мне роль духовного наставника. Людейказнилии за меньшее. Я видел много крушений поездов, чтобы знать, когда рельсы кончаются и тормоза отказали. Все они – разбитые поезда, Мак. Только одна вещь интересует меня. Потенциал. Бэрронс считает, что он у тебя есть.
По его тону все было понятно.
– Но не ты, – сказала я ему прямо.
– Ты беспокоишь меня.
– Ты меня тоже.
Я сделала несколько шагов вперед, желая лучше разглядеть его. Мне хотелось знать, на кого он смотрит. Как Бэрронс и мой эскорт, Риодан был высок и прекрасно сложен. Интересно, было ли это необходимым условием для того, чтобы быть теми, кем они являлись: никаких слабых мест. Он был одет в темные штаны и накрахмаленную белую рубашку, рукава которой были закатаны до локтя. Серебряный браслет, такой же, как у Бэрронса, блеснул на запястье.
– Похоже, все думают, что ты – решение этой головоломки, не так ли? – произнес он.
Я пожала плечами.
– Не все, – Ровена так не считала.
– А тебе не приходило в голову, что ты можешь быть и самой проблемой?
– Что ты имеешь в виду?
– Как ты думаешь, почему ты так часто сталкиваешься с Книгой, в то время как другим, разыскивающим ее, и мельком не удается на нее взглянуть? Даже Дэрроку, твоему знаменитому Гроссмейстеру, и близко не удается к ней подойти.Даже больше: когда она попадает к своим – Невидимым – она просто пережевывает и выплевывает их. Но никто, кто действительно желает ее найти, не может это сделать. Кроме тебя.
– Я ОС-детектор, – напомнила я ему. – Я единственная, кто может чувствовать ее. Что и является потенциалом для тебя.
– Несомненно. Потенциал для чего? А ты не думала, что, возможно, не ты ищешь Книгу, а она тебя?
– О чем ты говоришь?
– Как ты думаешь, чего хочет Книга, Мак?
– Откуда мне знать? Смерти. Разрушения. Хаоса. Того же, чего и все остальные Невидимые.
– Чего бы ты хотела, если бы была книгой?
– Я – другая, и это просто. Я бы хотела не быть книгой.