Лихорадка грез
Шрифт:
Здесь не было Теней. Периметр двора был хорошо защищен рунами. Когда мы переехали через первую защитную линию, я вздрогнула. А Бэрронс никак не отреагировал. Я внимательно за ним наблюдала с того момента, как наши фары высветили слабое серебристое сияние. Мне было любопытно, смогут ли эти охранные заклятья побеспокоить его. Он был просто образцом полного бесстрастия.
– Ты их хоть почувствовал? – спросила я раздраженно.
– Я знаю, что они там, – типичный для Бэрронса не-ответ.
– Твои татуировки защищают тебя?
– От многих вещей – да, от некоторых – нет, –
Мы выбрались из машины и проложили себе путь к дверям по уложенной плиткой, но ужасно заросшей дорожке. Она была зеленая, разрисованная различными символами, среди которых безошибочно угадывался деформированный трилистник. Нана О’Райли знала о нашем ордене. Откуда?
Кэт открыла дверь, когда я постучала. Она поспешила в дом впереди нас, надеясь смягчить наш приход с помощью чая, свежей воды и корзинок с продуктами из города, привезенными для старушки.
Я всмотрелась в глубину дома. Повсюду горели свечи, и весело потрескивал огонь.
– Я сама открою дверь, сама. Чай, не померла еще! – Нана О’Райли оттолкнула Кэт. Ее седые волосы были заплетены в косу, которую она перекинула через плечо. Ее лицо было изборождено морщинами, как у старого капитана, который прожил на морском берегу почти целый век, и у нее не было зубов. Она одарила Бэрронса подслеповатым взглядом.
– Таким, как ты, тут не рады! – и с этими словами, она втащила меня внутрь и захлопнула дверь прямо перед носом Бэрронса.
– А каким таким? – спросила я, как только дверь закрылась.
Она глянула на меня так, будто я беспросветно тупая, чтобы оставаться в живых.
Кэт усадила старушку в кресло у камина и накинула ей на плечи старое стеганое одеяло, сшитое из различных лоскутов ткани с разнообразными узорами. Одеяло выглядело так, будто было сделано десятки лет назад из оставшихся лоскутов от одежды, из которой выросли ее дети.
– Я тоже хочу вас спросить, – с любопытством сказала Кэт, – что он за создание?
– Вы что, не видите совсем, девочки? Он не нашего племени.
– Это мы знаем, но что именно он такое? – сказала я.
Нана пожала плечами.
– Какая вам разница? Есть белое и не белое. Че еще вам надо?
– Но я-то белая, – быстро сказала я. Кэт странно на меня взглянула. – Я имею в виду, вы видите, что Кэт и я – как вы, верно? Мы не такие, как он.
Если она могла распознать истинную сущность людей, то я бы хотела знать свою.
Ее слезящиеся карие глаза зорко вцепились в меня, как мутные пиявки.
– Вижу, ты красишь волосы. Какого они цвета взаправду?
– Светлые.
Она закрыла глаза и затихла, на секунду я даже подумала, что старушка заснула.
Затем ее глаза внезапно распахнулись, а рот раскрылся от удивления.
– Пресвятая Мария, – выдохнула она, – я никогда не забываю лица. Ты ж байстрючка Ислы! Уж не думала, что снова смогу увидеть тебя, пока не помру.
– Байстрючка? – спросила я.
Кэт выглядела ошеломленной.
– Дочь, – ответила она.
Мою мать звали Исла О’Коннор.
Нана сказала мне, что ошибки быть не может – я очень на нее похожа: формой лица, густотой волос, глазами, но больше всего – повадками. Тем, как я держала
Я была похожа на свою мать.
Мою мать звали Исла О’Коннор.
Я могла снова и снова часами повторять два этих предложения.
– Вы уверены? – у меня был ком в горле, который я с трудом проглотила.
Она кивнула.
– Она и моя Кайли много времени проводили за играми в моем саду. Если б твои локоны были светлыми, девочка, я б ни за что не приняла тебя за кого-то другого.
– Расскажите мне все.
Нана прищурилась.
– Она всегда кой-чего при себе имела и никогда с этим не расставалась, – ее взгляд затуманился, – я потом думала, что оно было потеряно. Знаешь, что это было?
– Оно принадлежало Видимым?
Нана кивнула, мои глаза широко распахнулись. Я потянулась к своему плащу и достала копье.
– Моя мать носила при себе это?
Глаза Наны скрылись за сеткой морщин, когда она улыбнулась.
– А я переживала, что больше никогда его не увижу! Слыхала, говорили, что оно попало в плохие руки. Слава благословенным небесам! Да, твоя мама носила при себе Копье Судьбы, а моя дорогая Кайли носила меч.
– Все, – сказала я, опускаясь к ногам Наны у камина, – я хочу знать все!
Исла О’Коннор была самой молодой ши– видящей, когда-либо занимавшей пост Мистрис Хэйвена, представительницы Высшего Совета, за всю историю аббатства. Такой одаренной ши– видящей не было так давно, что вряд ли кто-то мог вспомнить, когда это было в последний раз. Грандмистрис даже боялась, что кровь древних родов была слишком разбавлена из-за опрометчивых и недальновидных союзов, чтобы произвести на свет такое потомство. Вы только посмотрите на этих gall'oglaigh МакРори и МакСуини, которые спутались со скандинавами и пиктами!
–Gallowglass [40] , – пояснила мне Кэт, – означает что-то вроде наемника.
Никто не знал, кем был отец Ислы. Моя бабушка, Патрона О’Коннор (лицо Наны осветилось радостной беззубой улыбкой, когда она произнесла это имя – они были одного поколения и к тому же подругами, ближе, чем сестры) никогда не была замужем и отказывалась разглашать его имя. Она родила Ислу в позднем возрасте и унесла имя ее отца с собой в могилу, которая, между прочим, находится в нескольких милях южнее, на случай, если я захочу отдать дань уважения.
40
Gallowglass – элитные наемные воины среди гэльско-норвежских кланов, проживающих на Западных Островах Шотландии (Гебридах) или в Шотландских Нагорьях с середины 13 до конца 16 веков.