Лик Марса. Лунная пехота. Схватка за Европу
Шрифт:
— О’кей — сказал он. — Я пришлю за вами, когда транспорты появятся в поле зрения. А пока, сэр, держитесь подальше от окон. И вообще от наружных стен.
Развернувшись, он поспешил наружу.
Посольство США;
Мехико, Мексиканская Республика;
15:18 по местному времени.
— Ептыть! — воскликнул Лараби. — Началось!
Бледсо не нуждался в предупреждениях. Он уже стоял на одном колене, пристроив ствол М-29 в выемку между мешками баррикады и держа на прицеле верх ограждавшей
И некоторые были вооружены.
— Аутфилд, я Хоумплэйт! — раздалось в наушнике Бледсо.
Он нажал кнопку рации:
— Хоумплэйт, я Аутфилд, прием.
— Применение оружия разрешаю. Повторяю: применение оружия разрешаю.
— Э… приказ понял. Черт, да они же совсем дети!
Один из взобравшихся на стену поднял к плечу старую армалайтовскую винтовку и нажал на спуск. Пуля взвизгнула, отрикошетив от стены резиденции в нескольких футах над головой Бледсо. Слегка сместив прицел, Бледсо коснулся спускового крючка своей М-29, выпустив короткую — в три патрона — очередь, разорвавшую грудь стрелка еще прежде, чем Бледсо почувствовал отдачу. Кувыркнувшись, стрелявший упал за стену в облаке багровых брызг. По резиденции открыли огонь с верхних этажей ближайших домов.
— Дети, дети… — проворчал Лараби. — Сукины дети!
Несколькими короткими, точными очередями он сбил со стены еще десяток нападавших. В толпе душераздирающе завизжали от ярости и боли. Лараби полоснул по верхней кромке стены длинной очередью — звук вышел таким, точно кто-то тасовал колоду пластиковых карт, только гораздо громче. Осколки камня брызнули в лица тех, кто еще пытался взобраться на стену.
И тогда Бледсо услышал тяжелый рокот и лязг. К посольству двинулись танки.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Пятница, 11 мая.
Рэттлснэйк-1, борт многоцелевого вертолета ТР-5 «перегрин»;
на подходе к Мехико, Мексиканская Республика;
15:19 по местному времени.
— Снэйкбайт, я Баскет Эскалибур. Повторяю, Эскалибур.
Лейтенант Корпуса морской пехоты США Кармен Фуэнтес изо всех сил прижала левый наушник шлемофона к уху, пытаясь хоть что-то расслышать сквозь оглушительный вой турбин «перегрина».
— Баскет, я Снэйкбайт. Передайте код подтверждения.
— Снэйкбайт, я Баскет, — снова заговорил голос в наушнике. — Код подтверждения браво-дельта-дельта-один-семь. Эскалибур. Повторяю, Эскалибур.
Слово «Эскалибур» вместе с кодом подтверждения замерцало также и в правом нижнем углу дисплея шлемофона. Выходит, в Мехико дела плохи и первый взвод роты «альфа» ждет слишком горячий прием.
Развернувшись вместе с сиденьем, Фуэнтес окинула взглядом своих солдат. Все они, в бронекостюмах второго класса, немного походили на астронавтов — если б еще не активно-камуфляжное покрытие, делавшее костюм столь похожим на жуткий, туманный призрак. Второй класс отличался от первого только отсутствием громоздкого наспинного блока жизнеобеспечения, превращавшего бронекостюм в настоящий космический скафандр. Лиц за темными забралами шлемов видно не было, однако она точно знала, что взгляды всех устремлены на нее.
— Будет жарко, парни, — заговорила она. — Мексиканская армия открыла огонь по нашим из посольства. Баскет передает сигнал «Эскалибур».
В том, что этот сигнал последует,
Но это — проще сказать, чем сделать. В операции «Рэттлснэйк» были задействованы четыре «перегрина», а прикрывали их четыре АВ-32 «валькирии», превосходных истребителя, прямые потомки «харриеров» прошлого века. Все — сконструированы с применением стелс-технологии и оснащены сложнейшим противоракетным оборудованием.
С большой вероятностью они могли бы добраться до мексиканской голицы и эвакуировать своих, оставшись вовсе не замеченными.
— Как вы полагаете, лейтенант? — спросил капрал Стив Беллами на частоте своего отделения. — Это — война?
— Тут уж, — безо всякого интереса ответила Фуэнтес, — политикам решать.
Сама она была аполитична так, как только возможно. Но ей крайне не нравилось, что кто-то требует от нее верности и содействия только из-за ее национального происхождения. Да, так уж вышло, она — дочь легальных иммигрантов из Мексики, родилась в Сан-Диего, штат Калифорния, и всегда — то есть до начала шума вокруг ацтланского плебисцита — полагала себя американкой.
И если Юго-Запад США вдруг отделится и станет новой страной, черта с два она там останется. Она уже твердо решила не покидать Корпус и переселиться туда, куда назначат. А о мрачных слушках — будто все лица испанских национальностей в случае образования Ацтлана будут уволены из американских вооруженных сил и, быть может, даже лишены гражданства — не хотелось даже вспоминать. И Фуэнтес была уверена, что прочие «испаноязычныки» в ее взводе — Гарсиа, Ортега и Карле — думают точно так же.
Впрочем, этому мексиканскому кризису она была даже по-своему рада. Он предоставил ей возможность показать всем, кому именно она преданна. И в последние несколько дней, размышляя над происходящим, она с удивлением поняла интересную вещь: оказывается, хоть она и патриотка, и жизнь готова отдать за свою страну, преданна она в первую очередь не ей.
В первую очередь она преданна своим братьям и сестрам по Корпусу…
Нажав клавишу «манжеты», соединенной с разъемом бронекостюма, она развернула окошко на дисплее шлемофона и вызвала электронную карту местности к северо-западу от Мехико. Воздушная флотилия эвакуаторов, миновав Восточную Сьерра-Мадре, прошла на бреющем над долиной Наутла и пересекла равнины Тласкала. Сейчас они находились над озером Текскоко, мчась к центру Мехико со скоростью в добрых четыреста узлов. Осталось восемнадцать километров; при такой скорости — менее двух минут…
— Всем проверить снаряжение! — скомандовала Фуэнтес. — Девятнадцать секунд!
Жаль, что в «перегрине» нет иллюминаторов. Хотя, конечно, каждый квадратный сантиметр фюзеляжа, все, что только возможно, покрыто антирадарными полимерами… Фуэнтес наблюдала за тем, как каждый из морских пехотинцев осмотрел бронекостюм и снаряжение соседей слева и справа. Саму ее в это время проверял сержант Кристофер Уэлш. Убедившись, что все замки бронекостюма в порядке, гранаты надежно закреплены на поясе и «концов» нигде не болтается, он спросил на ее личной частоте.