Лик Победы
Шрифт:
– К сожалению, долг не позволяет мне исполнить приказание вашего величества. Более того, я должен сообщить, что, руководствуясь высшей целесообразностью, его величество подписал предписание о взятии своей супруги под стражу вплоть до окончания дознания. Мне вменено в обязанность препроводить вас в Багерлее, а герцогиню Придд и баронессу Дрюс-Карлион – на очную ставку со сделавшими признание преступниками. Что до прочих присутствующих здесь дам и девиц, то они могут идти по домам. Или же разделить участь вашего величества, но без права изменить решение.
–
Святая Октавия, она это серьезно?! Эта ломака с жалким голоском? Серьезно?!
Анна Рафиано сделала реверанс.
– Ваше величество милосердней моей совести. Я проклинаю свое малодушие, но ухожу.
Катарина улыбнулась:
– Я все понимаю, графиня. Передайте господину экстерриору мое восхищение его… его притчами. Ему следует их записывать…
– Я передам! – нос толстухи недвусмысленно покраснел. – Закатные твари, да я сама их запишу!..
– Сударыни, прошу поторопиться, – поморщился Колиньяр, открывая двери, – теньент Эриз, проследите, чтоб покинувшие апартаменты ее величества дамы были доставлены по домам с должным почтением.
Дженнифер Рокслей опустила глаза:
– Я никогда себя не прощу, но моей дочери всего два года…
Анна Рафиано, Дженнифер Рокслей, Леонора Пагон, Саманта Кракл, Гризельда Биггот, Джулия Фукиано… Ушла бы она, если б все было всерьез и если б не было девочек? Сбежала бы, как миленькая, и постаралась бы все забыть, только вряд ли бы это удалось.
– Время истекло, – сообщил обер-прокурор, – я вынужден….
– Стойте, герцог, – взмах тонкой руки, и Колиньяр заткнулся. – Герцогиня Окделл, графиня Феншо, госпожа Арамона, Селина, уходите. Я приказываю!
– Я не уйду, – задрала голову Айрис, – Повелители Скал не бросают своих королей.
– Да, – Луиза ухватила воспитанницу за руку, – мы не уйдем. Что мы можем взять с собой и смогу ли я написать сыну и матери?
– Разумеется, – торопливо, даже слишком торопливо заверил молчавший до этого Манрик, – только прошу вас ничего не запечатывать.
Можно подумать, она не знает, что письма читают!
– Ваши вещи после досмотра будут перевезены в Багерлее, – обрадовал Колиньяр.
Что ж, значит, поросячьи розы будут вышиты до конца. Вот и говори после этого, что жизнь дуэньи скучна и монотонна. А Манрик что-то бледноват и неретив. В отличие от Колиньяра… Любопытно, получил братец обер-прокурора армию или нет? И, во имя Создателя, что с Фердинандом?!
Катарина Ариго заложила житие святого Адриана на последней прочитанной странице и поднялась.
– Идемте.
Жоан Колиньяр двинулся к двери, королева холодно
– Герцог, полагаю, вы все же пропустите дам вперед.
Обер-прокурор бешено сверкнул глазами, но отступил. Ее величество королева Талига покинула гостиную первой.
Глава 4
Эпинэ
91
Рыцарь Кубков, Тройка Мечей и Пятерка Посохов.
Стук в дверь. Негромкий, но уверенный. Никола!
– Входите, капитан.
Сам Робер предпочел бы обойтись без этикета, но Карваль изо всех сил соблюдал дистанцию. Он был гордецом, этот капитан, и Повелитель Молний смирился. С такими переходят на «ты» или в бою, или на эшафоте, или никогда.
Никола не забыл щелкнуть каблуками, но лицо у него было каким-то странным. Злым и… вдохновенным.
– Докладывайте, – еще один ритуал. Карваль не раскроет рта, пока его не спросят.
– Монсеньор, гонец от Гаржиака. Королевские войска стоят лагерем в Марипоз.
– Где гонец?
Капитан без лишних слов распахнул дверь. Особым многословием он не отличался, если, разумеется, не говорил о свободной Эпинэ. Гонец, впрочем, истолковал жест офицера совершенно правильно. Он вошел и отдал неизбежную честь, Робер подавил вздох:
– Кто ты?
– Пауль… Пауль Нозер. Бывший капрал роты господина Удо Борна.
– Что скажешь, капрал?
– Письмо монсеньору, – Нозер вытащил зеленый футляр. – Войска на нас идут.
– Ты, вероятно, проголодался, – Робер вымученно улыбнулся. – Идите в казармы, там тебя накормят.
– Благодарю монсеньора, – засмущался капрал, – я завтракал в Шарли.
– Сейчас пора обедать. Капитан, распорядитесь… И разошлите курьеров. Завтра в полдень – Большой Совет.
Нозер и Карваль ушли, и Робер о них тут же забыл. Главное сказано: передышки не будет, Оллария решила покончить с восстанием до зимы. Иноходец пару раз обошел кабинет, затем встал у окна и распечатал донесение, очень толковое, как и все письма Гаржиака. Теперь заяц точно знает, какой масти вставшая на его след гончая.
«На подавление восстания, — писал барон Констанс, – брошено четырнадцать пехотных полков и шесть кавалерийских. Еще пять полков оставлены в резерве в Марипоз. Есть и пушки – десяток крупных осадных орудий и полторы дюжины мелких.
Королевская армия движется быстро и, если ничего не изменится, через два дня будет у Шакрэ. Я более чем когда-либо убежден в необходимости отступления в Мон-Нуар и Надор и требую созыва Большого Совета…»