Лик Победы
Шрифт:
Говоря по правде, дуэнье Айрис Окделл до Робера Эпинэ, которого она если и видела, то не помнила, дела не было, но бывших соседей по Кошоне, угодивших между деревом и топором, жалко. Даже Жавотту. Пожалуй, королевские войска в городе лучше толпы перепившихся бунтовщиков. С другой стороны, бунтовщики могут не перепиться, а в войсках наверняка отыщется десяток-другой арнольдов, которые, если воевать, то в обозе, а если грабить, то впереди лошадей.
Плаксивый голосок смолк.
– Вы рассказали все? – с надеждой спросил Фердинанд.
– О да, – прошептала юная
– Мы выслушали. Что скажут Лучшие Люди?
– Мой государь, – Жоан Колиньяр преклонил колено, – как брат погибшей я умоляю об отмщении. Как талигоец прошу защиты и как обер-прокурор настаиваю на расследовании. У меня есть все основания говорить о заговоре, опутывающем весь Талиг. Вне подозрения только герцог Ноймаринен, герцог Алва, граф фок Варзов и еще несколько сановников и военных, приговоренных заговорщиками и их покровителями к смерти. Именем покойной сестры клянусь раскрыть этот заговор, даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни!
– Мы верим вам, герцог, – послушно произнес Фердинанд, – и мы не сомневаемся в вашем усердии. Как скоро вы надеетесь достичь успеха?
– Если я получу соответствующие полномочия…
– Вы их получите.
– Я смогу назвать первые имена завтра к вечеру. Ваше величество, умоляю, спасите Эпинэ! Пусть маркиз Сабве недооценил жестокость и изощренность мятежников, он исправит свою ошибку.
– Отмщенья, государь, – юная Ивонн выскочила из-за спины обер-прокурора и снова бухнулась на колени, – отмщенья! Во имя святой Октавии, дайте маркизу Сабве армию!
Фердинанд вздрогнул и обернулся, на бледном лице проступили разочарование и обреченность. Луиза не сразу сообразила, что король по привычке ждал помощи от кардинала, но кардинал был не тот. Он тупо перебирал четки, глядя прямо перед собой, и выглядел таким же несчастным, как и Фердинанд. Кансилльер тоже молчал, а граф Рафиано и папенька делали вид, что их тут нет. Только Гогенлоэ-ур-Адлерберг поднял руку.
– Ваше величество, если вы решаетесь на военную операцию в пределах Талига, она должна быть осуществлена по возможности быстро и бескровно. Я испытываю определенные сомнения в способностях маркиза Сабве. Он не военный. Я бы рекомендовал отозвать из Каданы маршала Савиньяка.
– Мы не можем ждать, – возвысил голос обер-прокурор, – каждый день промедления – это новые жертвы! Ваше величество!..
– Ваше величество, – поднялся Леопольд Манрик, – рассказ Ивонн Маран потряс меня до глубины души. Я согласен с обер-прокурором, нужно положить конец предательствам и заговорам. Но я согласен и с геренцием. Маркизу Сабве понадобится помощь опытного военачальника, я полагаю, нам и впрямь следует вызвать…
– Ваше величество, – статный моложавый красавец в щеголеватом мундире вышел вперед, – отправьте меня в Эпинэ, и я остановлю бунт. Мне будет довольно одного полка.
– Генерал Люра, – скривился обер-прокурор, – ваш порыв делает вам честь, но вы не знаете Эпинэ.
– Так узнаю, – пожал плечами генерал, – законы войны одинаковы
– Генерал Люра имеет опыт, – заметил Гогенлоэ-ур-Адлерберг. Манрик молчал – споры с обер-прокурором в планы кансилльера не входили. И Фердинанд решился.
– Генерал Люра, мы поручаем вам подавить мятеж. Вернитесь с победой, и вы получите достойную награду.
– Ваше величество, – генерал опустился на одно колено, – моя жизнь принадлежит моему королю. Единственная награда, которую я осмелюсь просить по возвращении, это рука Ивонн Маран.
– Но, – сквозь усталость и равнодушие проглянул прежний Фердинанд, ворвавшийся к жене с вестью о фельпской победе, – как давно вы ее знаете?
– Я сейчас увидел ее впервые в жизни. Мой государь, я не думал, что когда-нибудь обременю себя семейством, я понимаю, что идет война, я понимаю, что мое происхождение несравнимо с происхождением графини Маран, но… Если я вернусь и если графиня Маран окажет мне честь…
– Ивонн Маран, – в голосе короля зазвучала сталь, – с благодарностью примет вашу руку. Клянусь Франциском Великим, она будет вам преданной женой. Возвращайтесь с победой, и вас будет ждать не только невеста, но и титул графа Маран, которого вы достойны. Не беспокойтесь о своей нареченной, о ней позаботится ее величество.
– Нет! – голос Катарины Ариго был чистым и холодным, как иней на крышах аббатства. – Пока я королева, эта женщина мой порог не переступит.
Король вздрогнул, быстро глянул на Манрика, но тот сосредоточенно любовался своими руками. А Луиза Арамона любовалась королевой. Именно любовалась. Черное платье, алая звезда на шее, глаза, горящие не хуже драгоценных камней. Хорошо, Ворон не видит, зато видят другие мужчины. Уж они-то оценят. Особенно в сравнении с Ивонн…
– Графиня Маран, – королева и не подумала повысить голос, но девица съежилась, словно от хорошей пощечины, – как вы смели явиться во дворец в столь неподобающем виде? У вас было довольно времени, чтобы переодеться и причесаться, а ваши родственники достаточно богаты, чтоб снабдить вас придворным платьем.
Ивонн Маран затравленно огляделась и метнулась к дядюшкам. Обер-прокурор немедленно взял племянницу за руку.
– Ваше величество, то, что пережила эта девушка…
– Герцог Колиньяр, – отчеканила Катарина, – первое, что сделает женщина, если она и вправду обесчещена, это смоет с себя следы насилия. Если, разумеется, она не сойдет с ума и не наложит на себя руки.
Фердинанд оторопело уставился на супругу, словно видел ее в первый раз, а Катарина в упор глядела на побелевшую Ивонн.
– Я не верю ни одному слову этой женщины. В Золотых землях запятнавшие себя девицы больше тысячи лет играют в Беатрису Борраска. Только пока у людей есть глаза, сороке не стать голубкой, а лгунье – праведницей. Ивонн Маран, отвечай: чем ты сводила синяки с рук и лица? Где лекарь, который тебя осматривал, и священник, которому ты исповедовалась? Какие шрамы на теле Робера Эпинэ? Кто из мужчин сочинил повторенную тобой ложь?