Лик зверя
Шрифт:
Мы братья единой, великой семьи!
Судьба наша пусть нелегка,
Но принципы чести и долга свои
Мы будем нести сквозь века!
Звуки мелодии неслись над колоннами людей, отзываясь многоголосым эхом в словах песни.
Достигнув немыслимых звезд и планет,
Бесстрашно ступив в мир иной,
Мы знаем, что дух наш там будет согрет
Заботой и лаской земной!
Я все еще пытался понять, что происходит и где я, когда лица отдельных людей сменились величественной панорамой всего Города, и моя растерянность сразу же ушла. Я понял, что это Таня
Ай да проказница! Она хотела удивить меня, сонного, и ей это удалось. Но где же она сама?
Я огляделся и увидел ее: она стояла у входа в соседнюю комнату, прислонившись к стене, и слабо улыбалась. Волосы ее были небрежно собраны на затылке, а на обнаженные плечи накинута легкая шелковая рубашка.
Я долго, совершенно спокойно рассматривал ее - от пристальных серых глаз, в которых играли озорные смешливые чертики, до сильных, стройных ног, обутых в странную, сверкающую огоньками обувь. Под тонким шелком проступали все изгибы ее тела, дразня воображение и маня своей доступностью. Мне нестерпимо захотелось ее обнять, но я поборол в себе это желание.
Святое небо! Как же я медленно просыпаюсь! Она же обворожительно прекрасна сегодня, как никогда раньше! Знакомые мне до малейшей линии, черты ее лица таили сейчас в себе какую-то неуловимую перемену. Я ломал голову, пытаясь понять, что же изменилось в ее облике. Может быть, в глазах появилась какая-то сияющая глубина, оттененная густыми черными ресницами?.. И губы стали немного ярче и чувственнее?.. Кажется, она воспользовалась биокосметикой, "углубив" взгляд специальным гормональным "воспламенителем" и наложив на губы "огненный блеск".
Таня все еще внимательно смотрела на меня, и было видно, что она довольна произведенным на меня эффектом.
– Ну, ты и спишь!
– наконец сказала она, подходя к постели.
– В санатории ты вставал гораздо раньше!
– Неужели все проспал?
– Я вскочил с постели, пытаясь окончательно стряхнуть с себя остатки сна.
– Не пугайся, - успокоила меня Таня.
– Еще не все... Ты здоров?
– Вполне. А почему ты спрашиваешь?
Она подошла ко мне, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Ночью ты бредил, кричал во сне. У тебя был жар, и я делала тебе компресс.
– Да?.. Ничего не помню.
– Как ты себя чувствуешь?
– Таня все так же внимательно наблюдала за мной.
– Нормально. Только вот голова немного болит... Мне снился какой-то кошмар?
– Наверное... Влад!
– Она взяла меня за руку, крепко сжала мои пальцы.
– Давай вернемся в санаторий? Ты, верно, не совсем еще здоров.
Я заглянул в ее глаза и увидел в них знакомое мне с некоторых пор выражение, от которого мне хотелось бить себя кулаками в грудь, рвать на себе волосы и кричать. При виде испуга в ее глазах мне становилось невыносимо от сознания, что я причиняю ей страдания.
– Ерунда!
– Я нежно погладил
– Обычный кошмар. Наверное, немного устал с дороги. Слишком много впечатлений для первого раза. Не стоит придавать этому такого значения.
– Правда?
– Она подняла на меня глаза. Некоторое время в них еще стоял страх, смешанный с жалостью. Потом она улыбнулась.
– Ну, хорошо. Тогда иди умывайся, а потом поможешь выбрать мне платье.
Я послушно отправился в ванную комнату, а когда вернулся, она сидела в кресле перед экраном визиофона, на котором, медленно сменяя друг друга, проходили различные модели платьев.
– Я вызвала ближайший Дом моды, - сообщила она, взглянув на меня.
– Как тебе вот эта модель?
Она расширила стереопроекцию, перенеся ее на середину комнаты, и в воздухе повисли полупрозрачные контуры сразу нескольких платьев. Таня легко соскочила с кресла и нырнула в одну из проекций, словно действительно одевшись в иллюзорное изображение.
– Очень неплохо, - кивнул я.
– Да?
– Она критически осмотрела себя в зеркале, но осталась чем-то недовольна.
– Нет, пожалуй, лучше вот это! Оно больше подходит к цвету моих глаз. Ты не находишь?
Платье действительно было очень красивым. Тонкая ткань аметистового цвета переливалась на солнце крохотными гранатовыми огоньками, плотно облегая Танину фигуру и оставляя открытыми ее загорелые ноги. На спине и груди были глубокие овальные вырезы, позволявшие созерцать гладкую, бархатистую кожу Тани.
– Ну как?
– спросила она, явно довольная своим выбором.
– Замечательно, - искренне похвалил я.
– Значит, возьму это!
– заключила она и, убрав с экрана изображение, стала набирать код Дома моды.
– Твою форму я положила в гостиной. Иди одевайся, - бросила через плечо и лучезарно улыбнулась.
* * *
Громадное зеркало Большого Водного Стадиона окаймлялось темными, почти черными от густых еловых лесов, холмами. С юга часть склона наиболее высокого холма была срезана под острым углом к воде и образовывала грандиозный амфитеатр. Внизу его начинался комплекс бассейнов и искусственных озер до десяти километров в поперечнике.
Парапет из плавленого белого камня, подходивший к самой воде, казался фарфоровым. Громадными кольцами он поднимался вверх, деля амфитеатр на ярусы и сектора. Далеко в воду вдавались разграничительные барьеры, образуя множество небольших бассейнов для купания и водных игр. Большое количество каналов расходилось от Стадиона радиусами, пересекая тенистые парки, окружавшие его, и исчезало из виду.
Мы с Таней стояли на обзорной площадке, разместившейся, точно ласточкино гнездо, на склоне одного из холмов, и смотрели вниз. Там по водной глади, почти не касаясь ее, парили разноцветные остроугольные паруса. Яхты кружились по воде, похожие на маленьких мотыльков. Отсюда, с высоты нескольких десятков метров, они выглядели совсем как игрушечные.
Гранитный диск площадки был окружен барьером из металлических трубок. Таня облокотилась на перила, наклонилась вперед, вглядываясь куда-то. Повернулась ко мне. Сверкая глазами, сказала: