Лик

Шилдс Фелисити

— Чёрт, куда тебя могло занести, Стивенс? — я сжал зубы и принялся бросать взгляд то туда, то сюда, решив найти её лицо среди прохожих. Я позволил себе ехать медленно, чтобы ничего не пропустить, но даже для нашего города скорость, с которой я передвигался, была хуже черепашьего шага. Только когда позади собралась целая вереница беспокойных водителей, которая предпочла посигналить перед тем, как обогнать меня, я, наконец, увидел её.

Бросив автомобиль на близлежащей парковке, я понесся к Стивенс быстрее, чем сбегают ученики с уроков,

на которые не приходит учитель. А она, вот ведь мореплаватель, гребла веслом по глади канала, стоя в лодке. В каком-то тонком плаще, с развевавшимися от ветра волосами, с решительным взглядом, она наверняка решила покорить Тихий океан.

— Джеймс Кук, ты ли это?! — я попытался перекричать умеренный ветер. Рейн посмотрела в мою сторону, но предпочла не замечать. Весло в её руках наперекор всему тащило лодку по каналу.

Через несколько минут, когда я прошёл ещё несколько шагов в сторону к мосту, она всё-таки крикнула:

— Я делаю это не первый раз. Иногда уплываю за город и провожу там время.

Рейн делилась откровениями — к чему бы это?

— Это отцовская лодка. И раз он давал мне её на пользование, я должна его найти!

Последняя фраза вышла настойчивее предыдущей. Тем временем Рейн подплывала к мосту. Чтобы миновать его, нужно было, как следует пригнуться. Вместо этого Стивенс предпочла двигаться к небольшому мостику у берега. Что, неужели она захотела идти пешком? Я так этого и не понял, но не переставал следить за её движениями. Мимо проходили люди и оборачивались нам вслед. Через несколько секунд я уже перестал их замечать.

— Ты ведь опять ничего не понимаешь, Флеминг! Я хотя бы попытаюсь его найти.

— Вообще-то, мы ещё и Саванну ищем. И Бренду. И даже Эдди. Мы не сидим на месте, — я развёл руками. Это подействовало на Рейн, как зажжённая спичка в соломе. Стивенс нахмурилась, поджала губы, но ничего не сказала. По её усталым глазам и дергавшимся от весла рукам было видно, что она или не спала, или просто очень сильно устала.

— К тому же, ты решила ещё и заболеть, да? Ты не думала, что тебе может понадобиться медицинская помощь? Хотела изящно утопиться, упав в обморок от понижения сахара в крови?

Боже мой, какой великий врач во мне умирал. И какой оратор стыдился быть одной частью со мной. Рейн приближалась к мостику. Казалось, она старалась изо всех сил. Теперь и колени её чуть подрагивали. И вот уже она, качнувшись, встала сначала левой, потом — правой ногой на мостик, оставив весло в лодке. Я стоял чуть выше, но даже так Рейн сумела не потеряться, подойти ко мне вплотную и воскликнуть:

— Уйди же наконец! Ты не понимаешь, что я стараюсь найти отца? Пока я лежу в этой глупой больнице, ничего не происходит.

Её глаза больше не казались огнём. Нет, это была сразу и гроза, и ураган, и смерч, и землетрясение. Рейн гордо вздёрнула подбородок и даже плакала смело, победно, вызывающе. Всё её лицо горело огнём, брови превратились в чёткую линию.

И если бы не всхлипы, дрожавшие руки и шея, чуть подрагивавшие колени, можно было принять Рейн за рассердившегося человека. И как же я устал от её вечных наездов, криков, истерик, миллионов поводов докопаться до меня, ведь по-другому и не скажешь. Но тогда я понял, что лучше бы она продолжала злиться, рвать и метать, кричать, драться кулаками в грудь, но, чёрт возьми, только не рыдала прямо перед моим лицом.

Я устал. Она — тоже. Я уже и не помнил, началось ли всё это от детской ревности Рейн к Саванне, её нежелании принимать меня в их драгоценную компанию, или банальной неприязни ко мне. Бывает так — ещё не знаешь человека, но он раздражает тебя на подсознательном уровне. Все эти упреки в мою сторону, что мне некуда деть деньги, родительские, между прочим…

Рейн была запредельно близко. Она снова покачнулась, и я распростёр руки, готовясь опять ловить её, пока она не шмякнулась головой о мостовую. Но не в этот раз.

Рейн одним выверенным движением метнулась ко мне, хотя нас и так разделяло полтора шага. Метнулась и схватилась пальцами за мои волосы, а потом со всей силы впечаталась в меня губами.

Мои руки подействовали быстрее меня. Они нащупали спину Рейн и притянули ближе. Слёзы Рейн стекали ей в уголки губ, но я их уже не видел. Я чувствовал. Снова этот цитрусовый аромат.

Но без цедры. Только самая спелая и сладкая мякоть.

Рейн дрожала заметно меньше.

Кофе?

Рейн всё ещё находилась рядом. Она завела свои руки мне за спину и уткнулась в меня щекой. Я усмехнулся. Мгновенно послышалось:

— Над чем там смеешься, Рид?

— Над тем, что твоя лодка сейчас уплывет на соседнюю улицу.

— Что?! — Рейн дёрнулась, освобождаясь из моих объятий, и тогда я позволил себе посмеяться открыто. Лодке и, конечно, самой Рейн повезло — лодка отдалилась от мостика на считанные футы. Рейн мгновенно огрызнулась. Развернувшись ко мне вновь, она ткнула указательным пальцем практически мне в самое лицо.

— Ты!

— Да, я.

Я не переставал смеяться. Было заметно, что и на Стивенс это действовало лишь положительно. Глаза её стали похожи на прежний лёд, чуть оттаявший, но уже не разливавшийся водой вокруг. Рейн больше не дрожала. Она хмыкнула и сказала:

— Пойдём.

— Ты лодку так оставишь?

— Нет. Постой.

Мне предстояло подождать, пока Рейн справится с привязыванием лодки. И хоть я ничерта в этом не соображал, я подошёл к Стивенс со словами «Дай, помогу». Хотя моя помощь оказалась лишней. Я успел почувствовать себя неумелым ребёнком. То, на что я бы потратил полчаса, заняло у Рейн около трёх минут. Рассеянно почесав затылок, я выдавил что-то вроде: