Ликвидация безграмотности
Шрифт:
— Да, наверное.
— Я слышал, девчонки сами себе так делают. Это правда?
— Да, некоторые делают.
— А ты делаешь?
— Нет.
— Значит, это впервые?
— Так сильно — да. Прежде было что-то похожее, помнишь, в подъезде?
— Помню. И что ты чувствуешь?
— В голове пусто. Все тело звенит, как после гриппа. Легкость какая-то.
— Наташа.
— Что?
— Я очень хочу по-настоящему. Что ты молчишь?
— Не знаю, что сказать.
— Давай сделаем это.
— Я боюсь.
— Чего
— Правда. Но я боюсь.
— Ты не представляешь, как я хочу. Я умираю от любви к тебе.
— А если мы договоримся с тобой?
— О чем?
— Ну, я знаю, что эта проблема не только у нас с тобой…
— А у кого еще?
— Почти у всех девочек, которые встречаются с мальчиками.
— И что?
— Я знаю, что почти все делают так.
— Как?
— Ну, так, как ты сделал мне сейчас. А девочки это делают мальчикам.
— Как?
— Не придуряйся! Ты знаешь, как.
— Но ведь это совсем не то.
— А ты знаешь, как «то»?
— Нет. Но я думаю, что совсем по-другому.
— Но если нельзя иначе, то лучше так, чем никак.
— Ну, наверное. Только почему нельзя?
— Можно подумать, ты не знаешь!
— Не знаю. Почему?
— Потому что я еще ни с кем.
— Ну, так давай со мной. Или ты мне не доверяешь?
— Доверяю. Но нужно потерпеть.
— Сколько терпеть? Ты посмотри на наш класс. Или на ваш. Все перетрахались!
— Как грубо ты говоришь! Так уж и все!
— Не все, конечно. Развитие у многих задерживается.
— Что значит «задерживается»?
— А то и значит, что у некоторых девочек ни сиськи, ни письки.
— Фу, какой ты!
— Ну, посмотри на Таню Горелину.
— А что? Она очень хорошая девочка.
— Не спорю. Но Танечка не вызывает никаких греховных мыслей.
— Потому что вы все коты.
— Кто коты?
— Вы — парни. Только об одном и думаете.
— А вы, девочки, об этом не думаете? Только честно.
— Думаем. Но иначе, чем вы.
— Не смеши. Вы просто боитесь, вот и вся разница.
— А вы не боитесь?
— Чего?
— Беременности. Огласки.
— От беременности есть средство. От огласки тоже.
— Какое?
— Выбирать парня, которому доверяешь.
— Дело в том, что мы, девчонки, мечтаем, чтобы звучала одна нота, а вам, парням хочется пробежаться по клавишам.
— Говоришь мудрено, но понятно.
— И потом мы все же кое-что теряем, а вы нет.
— Ну эта потеря только для первого раза.
— Но каждый хочет, чтобы первым был он.
— Тут ты права. Но я-то о другом.
— О чем?
— О том, что многие обогнали нас с тобой.
— Ну ведь не все.
— Еще не хватало, чтобы — все.
— Потом, пацаны часто привирают. Так что — не все нас обогнали.
— Конечно! Не все, но большинство. Но главное даже не в том, все или нет.
— А
— В том, что я хочу тебя. Люблю, понимаешь?
— Понимаю. Если любишь — потерпишь.
— Сколько?
— Не знаю. Я еще не готова к этому.
— Что значит «не готова»? Ты вспомни свадьбу или как тогда у меня дома!
— Что ты хочешь сказать?
— Что ты была вполне готова! Просто я был лопух.
— Тебе не кажется, что ты мне хамишь?
— Кажется. Извини. Хотя, согласись, я был лопух.
— Ты мой глупенький, хороший мальчик.
— Да, да. Твой. Глупенький. Я хочу тебя.
— Терпи.
— Скоро терпелка лопнет.
— Не лопнет.
— Лопнет.
Наташа притихла. Ему даже показалось, что она заснула.
Он сидел, не шевелясь, боясь ее потревожить. Он думал.
Он был поражен.
Никогда они с Наташей еще не говорили так откровенно.
Поди ж ты! Что важнее, добиться физической близости или вот такой степени откровенности? Разве он мог говорить так с какой-нибудь другой девчонкой? Нет, конечно.
Но все равно очень хотелось.
Глава 8
До весенних каникул оставалась всего неделя. Весна выдалась ранняя и теплая. Сашка совсем очумел. Оказалось, что те ласки, о которых они договорились с Наташей, только сильнее распаляют его. Он стал плохо спать. Каждую ночь ему снилось, что он овладевает Наташей, овладевает по-настоящему, при этом ему было так хорошо, так чудесно, что проснувшись, он долго не мог прийти в себя и понять, что это был лишь сон.
Еще оказалось, что когда Наташа трогала его там, внизу, то получалась как-то не то, чтобы грубо, но как-то жестко, его орган требовал более нежных прикосновений, но Сашка стеснялся сказать об этом девушке.
Они стали ходить в дальний угол парка, вечерами там просто витала аура любви. То тут, то там раздавались подозрительные шорохи и тихий шепот, который невозможно спутать с каким-то другим звуком. Это был шепот любви. Поначалу Наташа не хотела идти в эту таинственную темноту, но Сашка вел ее, вел, крепко держа за руку, вел почти насильно. И Наташа шла.
Однажды они чуть не наступили на парочку, которая, расположилась прямо на молодой травке, видимо, они лежали на плаще, и несмотря на то, что видно было очень скверно, Сашка замер от вида голых женских ног, они, эти ноги, были бесстыдно раскинуты, полусогнуты в коленях, но самое жуткое было в другом, между этими голыми ногами сильно и ритмично двигался мужской зад, жаркое дыхание сопровождало всю эту сцену. Сашка едва не задохнулся от волнения, когда взглянул на все это. Он потянул Наташу в сторону, он знал, что и она все это видела, и ему хотелось только одного — повалить ее на траву и делать ей, делать так, как делал тот парень, лежащий на своей девушке в двадцати шагах от них.