Ликвидатор
Шрифт:
Руки у Роды тряслись, губная помада размазалась.
— Мне не надо было разрешать тебе подниматься наверх. Когда мы ждали всех этих важных людей и всякое такое. — Она встала у двери. — Предположим, кто-нибудь войдет?
— А что, кто-то может?
— Ты крутой, — задумчиво проговорила она. — Думаю, тебе действительно нечего терять, кроме разве что брюк. — Она закрыла за собой дверь.
Уайлд простоял у окна полчаса, сожалея, что ему так плохо видна аллея. Один раз мимо прошла собака, которую инструктор вел на коротком поводке. О том, чтобы пробежать две мили по лесу, когда тебя преследует
Уайлд лег, подложив руки под голову. Он задремал, мысленно расслабившись, но тело оставалось настороженным. Услышав звук шагов по коридору, он немедленно укрылся в гардеробе. Это была Рода с бумажным пакетом. Она заперла за собой дверь и с отвращением прошептала:
— Вот уж влипла так влипла. Придется подавать им треклятый ленч. Как будто я чертова официантка. «Для меня их слишком много, — говорит Парсонс, — а Берт будет занят на кухне». Только богу известно, когда я снова смогу подняться сюда. — Она выгрузила половину буханки хлеба, большой кусок чеддера, бутылку имбирного эля и иллюстрированное сокращенное издание «Ароматного сада». — Я нашла это на книжной полке ихнего сиятельства. Подумала, что если ты добавишь немного этого твоего бренди в эль, то сможешь устроить себе тихую оргию.
— Масла нет?
— Тебе повезло, что хоть это есть. Как подумаю, на что приходится идти ради тебя…
Он обхватил ее за талию.
— А ты даже не помнишь, стоит ли оно того.
— Ох, Гарри, перестань, пожалуйста. — И она снова ушла.
Уайлд поел хлеба с сыром и запил скромную трапезу имбирным элем. Во рту было гадко, но о том, чтобы почистить зубы, и мечтать не приходилось. Тогда он позволил себе помечтать о бутылке «Шато Марго», а потом лег и вскоре заснул.
Рода поднялась наверх через час после ленча. Она принесла четыре куска хлеба с маслом, немного холодного окорока и бутылку теплого «Лагера». Вздохнув, села на кровать, свесила руки между коленями.
— Не знаю, что со мной такое, — пожаловалась она. — Разбила тарелку, только что. Стояла, держала ее в руках, и на тебе, бамс. Просто выскользнула на пол. Парсонс был в бешенстве.
Уайлд сел рядом с ней и поцеловал в ухо. Он обхватил ее плечи рукой и потянул на постель.
Она оттолкнула его:
— Не могу, Гарри. Не сейчас. Я так чертовски расстроена. Он вычтет у меня из зарплаты, знаешь. Он уже так делал. К тому же ты колешься.
Уайлд подумал, что все идет очень хорошо. Когда она спустилась вниз, чтобы приготовить чай, он снова заснул. Очень скоро ему понадобится каждая унция имеющейся у него энергии.
Машина приехала в пять. К этому времени снова набежали дождевые тучи, свет быстро меркнул. Уайлд стоял у окна и наблюдал, как по ступенькам поднимались четыре человека. В середине Сталиц. Во плоти он не так походил на Кэннинга. Был гораздо ниже, и в усах виднелась седина. В каждом его движении чувствовалась напряженность. Он выглядел старым, усталым и подавленным. Сталиц здесь, Сталиц мертв. Уайлда больше не интересовал громадный человек, шедший рядом с ним. Крупный нос и подбородок, выдвинутый вперед, словно скала. Бескомпромиссно тонкий рот. Руки Люсинды были глубоко засунуты в карманы дождевика, шляпа сдвинута
Он снова лег. Теперь каждая мышца его тела взывала к действию, взрываясь от подавленной мощи, которая, если понадобится, понесет его сквозь ночь, как волна прилива. Он рассчитал — и правильно, — что это будет необходимо. Он прислушался, но до его комнаты не доносилось ни звука. Тем временем стемнело, по подоконнику застучали капли дождя.
Снова появилась Рода, на ходу стягивавшая платье.
— Мне придется им и треклятый ужин подавать. Слышал, как другие типы приехали?
— Видел.
Она сменила платье, пробежала расческой по волосам и стала краситься.
— Один — настоящий иностранец. Говорит мало, но так смотрит. Уф. Русский или что-то в этом роде.
— Значит, у них парадный ужин? — спросил Уайлд.
Она подмигнула:
— Чертовски парадный. Садятся в восемь. Суп, рыба, орехи, всякое такое. И вдогонку «Шато д’Икем». Парсонс говорит, сэр Реджинальд велел ему подать все самое лучшее. Этим треклятым янки.
99
— Сэр Реджинальд уже здесь?
— Он приедет только завтра, с коротким визитом.
— А где этот иностранный тип спит?
Рода остановилась, склонив голову набок и держа губную помаду, которая в ее руках выглядела как фаллический символ.
— Тебе-то зачем знать?
— Если я хочу выбраться отсюда, мне надо будет схорониться от сторожевых псов и их хозяев, которые облепят его комнату как мухи.
— Об этом я не подумала. Его поместили у сэра Реджинальда. Ихнее сиятельство редко когда там спит. Приедет утром, уедет вечером, это у него так. Спит в этом своем «роллсе».
— Значит, в передней спальне?
— Точно. — Рода остановилась у двери. — Это все самые высшие сферы, Гарри. Под большим секретом, всякое такое, понимаешь? Ты ни словечка никому не должен рассказывать, ладно?
— Поверь мне, детка, как только я отсюда выберусь, немедленно обо всем забуду. Кроме тебя, конечно.
Ее лицо расслабилось.
— Знаешь что? Я рада, что ты здесь немного побудешь. Это было здорово. В некотором роде. Видеть тебя.
Уайлд сел на постель. Они едят в восемь. Следовательно, вряд ли отправятся спать до одиннадцати. Он прикинул, что, если сумеет пробраться к машине раньше одиннадцати сорока пяти, все будет в порядке. Почтовый пароход уходит из Веймута задолго до двух.
На улице дождь стал сильнее, и ветер возобновился.
Рода вернулась в половине одиннадцатого. Заперла дверь, выключила свет и растянулась на животе поперек кровати, свесив руки и ноги. Она напоминала выброшенного на песок кита.
— Если у меня будет еще один такой денек, как этот… и голова целый день кружилась.
— Как прошел ужин?
— Ты бы решил, что они целый год не ели. И эта треклятая овчарка тоже ничем не лучше.
— А что они сейчас делают?
— Курят сигары, пьют кофе. И портвейн. — Она перекатилась на спину. — Не думаю, что после такого кто-нибудь из них рано проснется.