Ликвидатор
Шрифт:
Консьерж спал. Что за черт! Мы уже были с ним накоротке, и я хорошо знал, что эмигрант-югослав, которого прозвали Пеликан (никто из жильцов не помнил его настоящего имени) – довольно крепкий и поюношески живой мужчина, разменявший шестой десяток, – к работе относился с удивительным прилежанием.
Что и немудрено – на иностранцев в Греции косились, а в особенности на "братушек" из бывшего социалистического лагеря: после его развала они рванули кто куда, и найти им работу было нелегко.
И тем не менее Пеликан дрых
Никакой реакции. Лишь храп усилился. Тогда я схватил консьержа за плечи и прислонил к спинке стула.
И выругался, как пьяный сапожник – мать твою через два копыта! Трижды осел – не понял, что сон Пеликана вызван совершенно иными причинами, нежели убаюкивающие нашептывания Морфея.
Я быстро поискал и нашел – на сгибе левой руки консьержа виднелся свежий след от укола. Кто это сделал и какой препарат был введен в вену, определить, понятное дело, я не мог, а вот зачем – сомнений у меня почти не оставалось.
Оставив бедного Пеликана на произвол судьбы (хотя за его жизнь, по здравом размышлении, я не опасался – скорее всего, югославу впрыснули сильное снотворное, чтобы он не путался под ногами), я бросился вверх по лестнице.
Дверь была заперта. Я не стал стучать, а лишь коротко и резко ударил кулаком в нужное место. К счастью, дверь держала только защелка, а будь на ее месте засов, от дверного полотна полетели бы одни щепки; я ворвался в квартиру как смерч.
Их было трое. Очень знакомые по крепко сбитым фигурам парни, похожие на псов Сеитова; похожие – но другие.
При моем появлении их хватил временный столбняк. Я бросил быстрый взгляд на Анну и немного успокоился – она была жива-здорова, сидела на диване и даже улыбалась.
Однако ее гости шутить со мной явно не собирались. Едва пролетели первые секунды полушокового состояния, как тут же они приступили к действиям: безмолвно, четко и слаженно. Первый выхватил пистолет, второй перекрыл выход, а третий, благо все происходило в ограниченном пространстве, нанес молниеносный удар ногой.
Их учили хорошо. Но они были еще очень молоды и пока не знали, что одно дело работать с неодушевленными манекенами, отрабатывая варианты защиты и нападения, а другое – вступить в контакт с живым противником, применяющим нестандартные приемы и имеющим за плечами самую нелегкую, хотя и самую полезную в мире ношу под названием "опыт".
Я не стал их ни калечить, ни убивать. Зачем?
Анна на первый взгляд даже не испугана, парни вполне симпатичны и к тому же, скорее всего, соотечественники…
Я их просто обездвижил. Правда, только двоих: тот, который хотел продемонстрировать свои познания в боевых искусствах, сам налетел на достаточно жесткий блок и рухнул на пол, обеспамятев на добрых полчаса – сигнал о моих миролюбивых намерениях еще не успел дойти до подкорки головного
– Анна, как ты себя чувствуешь? – спросил я, опускаясь рядом с диваном на корточки.
– Хор… – Она отчаянно боролась с чем-то внутри себя. – Хор… Хорошо… – И вдруг истерически засмеялась.
Анна хохотала минут пять. Хохотала до слез, до икотки, не сводя с меня глаз, будто я был известным клоуном, игравшим свою лучшую репризу.
И лишь когда я набрал ковшик холодной воды и вылил ей на голову, она зажала рот руками и заплакала, поскуливая, как потерявшийся щенок.
– Они… они мне что-то укололи… – Анну трясло, и я укутал ее пледом. – Я болтала, словно попугай…
– О чем они спрашивали?
– Где Сеитов.
– Что ты ответила?
– То же, что и тебе.
– И про виллу Софианоса рассказала?
– Алеша, я не могла остановиться… – Она по-детски размазала слезы по щеке кулачком. – Я им выложила все, что знала и что не знала. Какой-то внезапный приступ болтливости, когда тебя несет по скользкому льду, с захватывающей дух скоростью к глубокой полынье, а ты и боишься до умопомрачения, и в то же время страстно желаешь мчаться еще быстрее.
– "Сыворотка правды".
– Что?
– Есть такое дьявольское зелье. Где-то когда-то я о нем слышал.
– Это… не опасно? – Анна побледнела.
– Раз ты в полном порядке, значит, нет. И я не думаю, что этим ребятам нужна твоя жизнь. Просто тебе не надо было изображать из себя героиню, а рассказать все сразу.
– А я и рассказала… правда, не сразу. Но мне не поверили.
– Как они сюда попали? Ты на засов дверь не закрыла?
– Мне позвонил консьерж и сказал, что идет плановая проверка электропроводки.
– Значит, ты сама впустила этих "электриков"?
– Да. – Собирайся…
Я прикидывал в уме, что дальше делать с обездвиженными парнями – пусть гуляют на все четыре стороны после нашего ухода или нужно связать их, чтобы не рыпались.
– Мы должны немедленно исчезнуть отсюда, – сказал я решительно.
– Зачем? Нужно вызвать полицию и…
– И влипнуть в историю, которая может стоить тебе не только вида на жительство в Греции, а и жизни. – Я прервал ее речь резче, чем следовало бы.
– Хорошо, хорошо, я уже… – Она вскочила с дивана и несколько суматошно начала переодеваться.
– Возьми наличные, кредитные карточки, ценности, документы. И немного одежды. И успокойся, все образуется.
Она посмотрела на меня и вымученно улыбнулась. В этот миг я почувствовал себя последней сволочью – зачем я вторгся в ее размеренную, безмятежную жизнь?! Зачем…
– Алеша, они куда-то звонили…
Слова Анны ужалили меня в самое сердце.
– Ты слышала, о чем шла речь?
– Как сквозь вату. Всего несколько слов. Они докладывали о том, что узнали от меня.