Лили. Ведьмина внучка
Шрифт:
Ковальски торопливо закивал, и потянул Лили с собой. Девочка не успела рассмотреть первый этаж аптеки, аптекарь провел ее в маленькую комнату и велел ждать.
Комнатка, несмотря на потрёпанное одеяло на кровати, облупившийся шкаф и вытертое бархатное кресло, казалась уютной. Лелек вернулся с кружкой молока и мягким калачом.
— Ешь. А потом рассказывай.
Лили подумала, что никогда не ела ничего вкуснее.
— Мы жили с бабушкой в деревне, знаешь, в одной из тех деревенек, куда ездят туристы летом, водят своих болонок по
Бабушка была травницей, к ней ходили жители всех окрестных деревень, да что там, она и коров, и коз лечила. Однажды Вильда, дочка старосты, забеременела во грехе, и пришла к бабушке, чтобы убить младенца. Бабушка, конечно же, отказалась, а та пошла к какой-то травнице из соседней деревни. И у Вильды умер не только ребеночек во чреве, но и она сама. Она обвинила во всем бабушку.
В тот год на деревню обрушилась страшная засуха, случился недород, погибла вся рожь. Нас обвинили во всем, и мы сбежали в город. Бабушка погибла под бомбежками.
— А мать, почему она сбежала?
— Моя мама … сбежала с заезжим коммивояжером, когда мне было 2 года. Она никогда не хотела работать, ходила на все ярмарки, праздники, на все танцы на площади. Этот заезжий пообещал ей золотые горы, она бросила меня на бабушку, написала короткую записку и сбежала. С тех пор мы о ней ничего не знали.
Лили не стала говорить Лелеку, что в их семье ведьм мужчины не задерживались. У бабушки не было мужа, отец Лили тоже не знал о ее существовании.
— Все, девочка моя, давай спать. Будет день, будет пища, — подбодрил Лили Лелек.
— Завтра я схожу в лес, травок набрать.
Аптекарь радовался тому, что приютил девчонку, и пообещал себе, что постарается уберечь Лили от опасностей квартала.
Глава 13
Лили проснулась от заунывного пения, странного, пробирающего до костей.
“Отец милосердия, обитающий в высотах, по великой милости Своей пусть с состраданием вспомнит Он благочестивых, прямодушных и непорочных — все общины святых, отдавших свои жизни во имя освящения Имени Его.”
Вокруг необычного мужчины собрались старухи, кто-то в кружевной шали, кто-то в балахонистых черных платьях, они подпевали этой молитве. Лили поняла, что на душе у нее становится спокойно.
Девочка спустилась на первый этаж. В маленькой пристройке худая, прямая как палка и строгая женщина варила кофе.
— Проснулась? Завтракать будешь?
— Вы, наверное, Ансельма? А я…
— Знаю, знаю, ты Лили, помощница господина аптекаря.
Перед Лили поставили тарелку с черным хлебом, тонкие ломтики сыра, и кофе, который пах кофе, а не цикорием.
— У господина аптекаря связи, — заметила служанка. — Ты пей, пей.
Ансельма подметила и внимательный взгляд Лили — окна аптеки выходили на площадь.
— Они
Вдруг какая-то женщина рухнула, как подкошенная. Лили выбежала на улицу, желая помочь несчастной.
— А кофе-то разлила, кофе, никакого уважения к благородному напитку. И не позавтракала.
Кожа упавшей пожилой женщины отливала желтизной, сухие, похожие на птичьи, руки, дрожали.
— Пойдемте в дом, — Лили повела пожилую женщину в аптеку, она сразу отметила нездоровый цвет лица.
Ансельма поставила перед гостьей стакан воды.
— Как вы себя чувствуете? Что говорит ваш лекарь?
— Дочка, дочка, мой дохтур все никак не может мне сказать, что со мной. Прописал пиявок, но от них только хуже стало. И так кушать хочется, а я не могу…
Лили гладила пожилую женщину по волосам, а в ее голове звучал бабушкин голос:
"Болиголов, частотел, цветы картофеля, ореховая настойка… это рак, Лили. Эти отвары нужно принимать в малых дозах. Помни, девочка, в малых. И без молитвы тоже не обойдешься."
Вернётся Лелек, — подумала девочка, — нужно будет попросить его выписать рецепт.
Так началась жизнь Лили в квартале, окружённом стеной. Скоро все жители города перезнакомились с девочкой, и нередко шли за советами именно к ней.
Лили привыкла к стражам порядка, привыкла к печатям и аусвайсам, и почти не слышала ни про бомбежки, ни про войну, ни про наступление неприятеля.
Глава 14
Прошел почти год, Лили исполнилось четырнадцать, она обрела дом и какую-то уверенность в завтрашнем дне. За стенами квартала шла война, бомбили города, шли бои, люди, выходившие из города на работу, с каждым днём получали все меньше за свою службу, а цены росли как на дрожжах.
Лили видела, как жители постепенно отказывались от всего, лишались развлечений, неотъемлемых гражданских прав, но смирялись и продолжали бороться за хлеб насущный, за призрачную возможность выбраться из закрытого мирка, где с каждым днём становилось все тревожнее и тревожнее.
Бравые стражи порядка, те самые, которые когда-то высмеяли Лили, взяли за обыкновение вламываться в чудом существовавшие магазинчики, то перевернут все вверх дном, то изобьют приказчика на кассе из-за того, что тот недостаточно почтительно улыбнулся, то потушат сигары о нежную кожу танцовщицы в дансинге.
Доставалось и окрестным мальчишкам, нередко ребенку, зазевавшемуся с мячом на дороге, мог прилететь грозный окрик, или того хуже, кулак. Поэтому, как только появлялся зловещий черный автомобиль, жители спешили убраться с глаз долой.
Канун Нового года, ночь святого Сильвестра, тоже запретили праздновать, однако жители города потихоньку провожали уходящий год, и хоть насилие, голод и унижения стали почти привычными, все надеялись, что следующий год все же будет полегче, и что война скоро кончится.