Лилии распускаются в полночь
Шрифт:
– Я если и не пойду, то только по своим собственным причинам, и ты мне не указ.
– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся он уголками губ, приоткрыв лишь крохотный кусочек стройного ряда белых зубов. – Но у меня есть свои резоны указывать тебе, как поступить. Догадываешься, какие?
– Видимо, мои действия попадают под компетенцию твоей приоритетной задачи, так?
– Нет, на самом деле, я решил продолжить избавлять тебя от недоверчивости. За один заход не получилось, то есть получилось, но данный мной завод закончился быстрее, чем я рассчитывал. Придется завести тебя еще разок и поосновательнее.
– Ха-ха, люблю иронию. Спасибо, поднял настроение. Ну а серьезно?
– Ну а если серьезно, то ты и сама все поняла. У меня для тебя ответственное задание.
– Я не собираюсь выполнять твои задания. Я же в списке приоритетов на последнем месте, не так ли? Вот и у меня твои задания там же.
Я вернулась к завтраку. Однако не успела умять и половину, как он вновь заговорил:
– Конан-Дойля читала?
– А конкретнее?
– «Собаку Баскервилей»?
– Ты на что намекаешь? – обиделась я. – Что я похожа на эту страшную, намазанную фосфором тварь?
– Нет, – скупо улыбнулся он. – Ты будешь молодым Баскервилем, а я Холмсом, Ватсоном и инспектором Лестрейдом в одном флаконе.
– А можно я буду Ватсоном? – влезла Юлька. – Я тоже не пойду на экскурсию.
– Можно, – милостиво разрешил Громов. – А ты дождешься, когда все отправятся на экскурсию, и начнешь гулять по палубам. Туда-сюда. Старайся выбирать места, где встретить кого-нибудь – почти нулевая вероятность.
– Операция под названием «Ловля на живца»? – хмыкнула я, грозно сверкая глазами. – Действительно, это в твоем стиле. Отсутствие морали в качестве сдерживающего фактора и полная отдача первостепенной цели. И пусть меня убьют, главное – у тебя будет хоть малюсенький, но шанс успеть заметить, кто это сделает.
– Кстати, насчет повторного завода я не шутил.
Владлен вытер идеально чистые губы белоснежной тканевой салфеткой и покинул трапезную.
На нашей палубе нас догнали Максим, Руслан и Константин.
– Могу я поинтересоваться, – начал последний, – вы пойдете на экскурсию в Углич? Если да, то позвольте нам сопровождать…
– Нет! – отрезала я, прикладывая палец к домофону. Юлька тут же нырнула в дверь, стоило мне ее открыть лишь на двадцать сантиметров, и заставила меня сомневаться, а нет ли у нее самой необычных способностей? Скажем, менять состояние своего тела на стопроцентно жидкое, дабы просачиваться в каждую щель.
– Юль, постой! – крикнули двое других хором, но она стоять, разумеется, не стала. Да и я зашла. Закрыв, разумеется, дверь.
– Как думаешь, они пойдут на экскурсию без нас? – вопрошала подруга, вышагивая вдоль белого дивана и потирая ладонями руки повыше локтей, словно пытаясь согреться. На мой взгляд, в каюте было тепло. – Они могут помешать нашей операции.
– Ах, вот ты о чем! М-да, лучше бы ушли. – Я задумалась на минуту. – Юль, может, ты согласишься ради дела пойти с ними? Тогда мы с Громовым точно будем знать, что…
– Нет! – прервала меня Образцова, притом так же громко и грозно. Это было непохоже на мою кроткую подругу, потому я впечатлилась и более приставать не стала.
Вскоре теплоход остановился. Шум,
– Пора, – заявила Юлька после десятиминутного ничегонеделания.
Я собралась с духом и вышла из каюты. Следом за мной появилась Образцова, мы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.
Я шла к лестнице. Палуба скрипела под моими медленными неуверенными шагами. Паника начала подступать к горлу, но я всеми силами ее сглатывала, не позволяя вырваться наружу и все испортить. Чтобы попасть на трап, нужно было повернуть из главного прохода влево. Я повернула и столкнулась нос к носу с женщиной лет пятидесяти. От неожиданности вскрикнула. Та кивнула мне в знак приветствия и, обойдя препятствие, пошла себе дальше. Надо же, билет в люкс содержал дополнительный приз – билет в общество. Меня стали принимать за свою и здороваться. Ведь я теперь жительница прогулочной палубы, более того – двухэтажного люкса, открывающегося отпечатком пальца.
Посоветовав себе успокоиться и не пугать пассажиров, я двинула дальше. На лестнице никого не было. Я поднялась на шлюпочную палубу. Там тоже никого не было. Тогда я решила прогуляться по ней до кормы и обратно. Через несколько шагов услышала позади шорох. Вздрогнув всем телом, обернулась. Оказывается, это просто открылась дверь каюты. Не все ушли на сегодняшнюю экскурсию. Странно, ведь завтра мы уже приплываем в Москву, неужели люди не хотят насладиться последним днем тура?
Вышедшие кивнули мне и прошли мимо – к лестнице. Может, они просто хотят пройтись по городу одни, без гида, потому вышли позже? Надо было, наверно, подождать еще, прежде чем выходить из люкса. Но если я сейчас вернусь, Громов меня прибьет.
Я вышла на корму палубы, которая в вечернее время служит диско-залом, и облокотилась на перила, обратив взор к водной глади. Ее умиротворяющий вид подсказал мне, что я становлюсь похожей на пациента сумасшедшего дома – вздрагиваю от каждого звука.
Стоило об этом подумать, как перед глазами сразу встал образ Никиты. Я веду себя сейчас точно так же, как он тогда. А я ведь удивлялась его неадекватному поведению, а теперь сама… не лучше. Пугает только, что Лавинина его настороженность не уберегла от нападения или что там случилось, вследствие чего он впал в кому. И меня, видимо, не убережет. Оборачивайся не оборачивайся – конец один.
Вздохнув, я направилась вдоль парапета и, когда дошла до спрятанных под синим навесом белых спасательных шлюпок, вдруг поняла, что мы с подругой так и не проверили слова Ефима Алексеевича. А что, если он обманул нас? Что, если Никиты нет в медкабинете, и старательный врач не оберегает его сон и не следит за его состоянием? Сколько раз мой парень Женька учил меня не принимать на веру все, что говорят допрашиваемые, а я…
Развернувшись, я бросилась обратно, чтобы попасть на главную палубу. Именно там расположен кабинет доктора. Добежав до лестницы, я стала быстро спускаться, но была остановлена непонятно откуда появившимся Русланом.