Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Вы кто? — весело спросил Гук.
— Я Домовой. Не видишь, подметаю? Разве от вас дождёшься…
Он пропылил бородой по полу вокруг стола с колбами и змеевиками. Мундштук медленно уплыл за дверь, за ним прошествовал Домовой.
И, если бы в воздухе не осталась туча пыли, Гук мог бы подумать, что всё ему тоже приснилось.
А Леший храпел так, словно от этого зависела его драгоценная для науки жизнь. Гук толкал, щипал его — спит да и только. Тогда он наклонился над его ухом и шепнул:
—
Леший подскочил и задрал руки. Гук задохнулся от смеха.
— Хе-хе. Я просто хотел тебя… развлечь, — нашёлся Леший. Гук быстро оделся. А тот всё лежал да лежал, зевал и потягивался.
Наконец, поднялся и он. Оказалось, что спал он, как и был, в брюках и даже в шлёпанцах.
— А почему ты одетым спишь?
— Из оригинальности, — сказал Леший и уточнил: — На всякий пожарный случай. Вдруг — пожар!
Они прошли в гостиную и остолбенели — в воздухе колыхались густые стаи пуха. Очевидно, Домовой и здесь подметал.
— Привет, — крикнул им Пальчик и что есть силы заколотил кулачками по спине спящего Людоеда. — Вставай! Ну, вставай, лежебока.
— Пора! — провозгласили хором Леший и Гук.
— Да я уже два часа как не сплю, — лениво отозвался он. — Разорались тут!
— А что же ты делаешь? — озадачился Пальчик.
— Мечтаю, — молвил Людоед. И зевнул двадцать пять раз подряд. Двадцать пять! — Вот видишь — не выспался, — заявил он и укрылся с головой.
Тук… Тук… Тук… За окном на подоконнике сидела сорока и вертела головой.
— Войдите, — глухо сказал Людоед из-под одеяла. Она толкнула окно крылом. Створка полуоткрылась, и птица протиснулась в комнату. Выдернула газету из своего хвоста, на котором, как всем известно, сороки приносят новости, и бросила на стол.
Лежебока нехотя встал, прошлёпал к буфету и кинул ей кусок сахару.
— Урра! — вскрикнула сорока, поймав сахар, и улетела.
Людоед сбросил пижаму и остался в широких полосатых трусах. Затем почему-то взобрался на стол, держа брюки перед собой.
Гук подставил стул к буфету, влез и протянул руку к вазе с сахаром. Но тут Людоед стремительно прыгнул в брюки. Пол содрогнулся, сластёна покатился вместе со стулом. Ваза накренилась и — а-ах! — разбилась вдребезги!.. Гук, потирая ушибленное плечо, быстро засунул кусочек сахару в рот. К нему стремительно подскочил Людоед. Мальчишка в испуге отшатнулся, но тот тоже схватил сахар с пола.
Потом взял газету:
— Что такое? Сегодня в нашем лесу — Большая охота? Надо бы посмотреть… Перед едой всегда полезно прогуляться, — бубнил он, вкусно хрустя сахаром. — Пошли, малец. А вы, — приказал он Гуку
— А ты возьмёшь свои сапоги-скороходы? — спросил Пальчик.
— Скорох… — чуть не подавился Людоед новым куском сахара. — Какие еще скороходы?
— Ну как же! У всех людоедов всегда были замечательные семимильные сапоги. Так уж положено.
— Где они были положены, там их нет, — проворчал тот. — Украли. Мальчик с пальчик украл.
— Это не я!
— Не ты, — ехидно согласился Людоед. — Это было пятьсот лет назад. Знать надо, об этом тоже всем известно.
— Да-да, — поспешно сказал Пальчик. — Я просто подумал о таких сапогах. Удобно: одна нога здесь, другая там!
— Надо жить в ногу с веком. Скороходы… Я кое-что побыстрей имею. Закачаешься!
МОТОЦИКЛ И ВЕДЬМА
Пальчик почтительно притих — что за чудо! Людоед выкатил из сарая новёхонький мощный мотоцикл. Весь обтекаемый, блестящий, двухцветный.
Людоед потрогал шину — слабовато. И стал надувать её губами, как мяч. Она напрягалась всё больше и больше, становилась всё туже и туже…
А потом как грохнет — в клочья!
Пальчик чуть не упал. А в доме мгновенно распахнулось окно, и Леший заорал:
— Караул, стреляют! Наверно, из орудия?
— Кыш! — вскипел Людоед. — И стёкла новые вставь! Леший исчез, с таким треском захлопнув рамы, что окно разлетелось вдребезги.
— А как вы заранее узнали про стёкла? — поразился Пальчик.
— Поживёшь с ним, не то узнаешь.
Людоед бегом притащил из сарая новую шину и насос:
— Так, пожалуй, надёжней.
Гук смотрел на них из разбитого окна и завидовал. Пальчику вечно везёт. Ну не обидно ли? Сиди тут с Лешим и готовь завтрак, а они там готовятся к какому-то явно увлекательному путешествию.
— Извините, ведь вы зарплату не получаете, да?.. На что же вы живёте? — вдруг спросил Пальчик, по-прежнему не сводя глаз с новёхонького мотоцикла.
— Что? — не понял сначала Людоед, а потом по-стариковски пробурчал: — Живу со своего огорода.
В окне, оттеснив Гука, вновь стремительно возник Леший:
— И ещё мы торгуем лекарствами моего собственного изобретения. А охота? Ба-бах! — и домашнего гуся как не бывало! На десять метров от деревни отошёл — значит, дикий.
— Эй, Ведьма! — прокричал Людоед, усаживаясь в седло. Мотоцикл сразу же осел под ним.
Из трубы со свистом вырвался небольшой тёмный смерч, со стуком опустился во дворе и, юрко вращаясь, стал приближаться к нему.
Пальчик даже рот раскрыл от изумления — туда залетела муха, не нашла там ничего интересного и улетела. А малец и не заметил.