Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Не-е-ет! — чуть не надорвал себе глотку пёс, путая преследователей.
— Бери праве-е-ей!
— Ла-а-дно!.. За мной, — вновь скомандовал Пальчику Гав.
Электронные часы на аллеях снова показывали какое-то время, вероятно, оставшееся до отхода ко сну: 1.14.17 — 1.14.16 — 1.14.15… Строжайший распорядок дня, как в санатории.
Круглая жирная местная луна, перечёркнутая тёмным облачком, внимательно смотрела вниз, как из-под ладони. Казалось, она
Гав и Пальчик миновали длинный двухэтажный белый дом с круглыми, как иллюминаторы, окнами и солярием на плоской крыше. Он был похож на корабль, неведомым путем застрявший на суше среди пирамидальных кипарисов. Окна мягко светились, приглушённо доносилась приятная, как холодный компот в жару, тихая музыка.
— Здесь живут только жирняки, — не останавливаясь, показал Гав.
— А прислуга?.. — еле поспевал за ним Пальчик.
— В конце парка. Там стоят большие крупнопанельные дома — с отдельными каморками. И своя столовая у них.
— Кормят хорошо? — сострил Пальчик. Гав обернулся и скорчил зверскую рожу.
— Понятно. А кто живёт в том особняке с колоннами — помнишь?
— Начальство. Все старые да тощие, как обгоревшие спички. Боятся растолстеть. Хотят пожить подольше. На вечность нацелились! Как говорит буфетчица Оля о тех, кто трусцой бегает.
— Откуда ты всё знаешь? — Пальчик запыхался и перешёл на быстрый шаг.
— Я по всему парку мотался, — тоже замедлил ход Гав. — Со следу сбивал. Боялся, собак-ищеек пустят. Уже забыл про мой «шестой этаж»?
— Такое не забывается. Вот и среди собак бывают подлые твари! Гав на ходу пожал плечами:
— Всё, как у вас. Не хуже людей живём.
Пришлось молча проглотить его ответ. Правду не скроешь.
— Цирк шапито! — воскликнул Пальчик, увидев впереди на обширной поляне между высоченных краснокорых секвой огромный брезентовый купол. Поляну щедро заливал лунный свет, как будто любопытная луна нарочно переместилась именно сюда в ожидании дальнейших событий.
— Тсс, — прошипел Гав.
Они осторожно обогнули цирк, то перешагивая через натянутые веревки, то пробираясь под ними. За цирком оказался другой брезентовый купол — поменьше. Из него доносились визг, хрюканье, рычание и хихиканье каких-то животных… Внезапно всё это перекрыл трубный вскрик слона.
— Цирк зверей, — сказал Гав. — Не бойся, все свои. Да, запомни, — предупредил он, — я за переводчика. По-человечески они только команды знают.
— Что ж, выходит, все звери друг друга понимают?
— Здесь — да.
— И ты можешь перевести даже кошачье мяуканье? — подкузьмил его Пальчик.
—
Он приподнял край брезента и проскользнул в зверинец, Пальчик последовал за ним.
Под кровлей неярко светились лампочки. Помещение было разделено на множество тесных дощатых отсеков. Кое-где виднелись и железные клетки. В каждом отсеке и в каждой клетке стояли, сидели, метались разные животные: обезьяны, кабаны, тигры, львы, собачки… Была и пара слонов, они находились в самых, если тут применимо это определение, больших вольерах.
Гав что-то пролаял. Звери добродушно отозвались единым шумным возгласом.
— А теперь ты поздоровайся, — предложил пёс Пальчику.
— Здравствуйте, все! — звонко крикнул он. Гав опять что-то пролаял, но гораздо дольше. Звери снова отозвались одобрительным хором.
— Ты что сказал? — шёпотом спросил Пальчик.
— Я пожелал им от твоего имени здоровья и долгих лет жизни. Ведь ты сказал: «Здравствуйте!» А это значит: будьте всегда и везде здоровы. Верно?
— Ещё как верно! Ты замечательный переводчик. Самый лучший. Гав надулся от гордости. Давненько Пальчик его так не хвалил. Чтобы избежать буквоедства и нудности, мы будем передавать разговор зверей с Пальчиком напрямую, как говорится, без посредника. Не забывая, конечно, при этом, что переводчиком был всё-таки Гав.
В ответ на «Здравствуйте!» Пальчика, столь блистательно переданное Гавом, одна из обезьян крикливо пожаловалась:
— Разве тут будешь здоровой? Нас морят голодом.
— Бьют, — зарычал тигр.
— Не кормят! — протрубил слон.
— Не кормят, не кормят, — захрюкал кабан.
— Но почему? — удивился Пальчик. — У нас в городе тоже есть цирк, но там зверей любят.
— Жирняки нас за зверей не считают! — заявила остроносая такса. — Они нас и раньше плохо кормили, но, когда мы…
— …когда мы, выйдя на арену, отказались работать в таких условиях… — перекрыл её голос своим рёвом тигр.
— …нас в наказание начали поливать холодной водой из шлангов, — гулко продолжил слон. — Мощной чистой струёй! Какое было блаженство! До этого нас месяц не мыли.
— Мы не стали выполнять никаких команд. И нас злобно забросали гнилыми помидорами и картошкой, — вновь зачастил кабан. — Вкуснятина! Мне даже попали в пасть прокисшим, — он восторженно закатил глаза и причмокнул. — кочаном капусты — вот таким! — развёл он копытцами. — Впервые в жизни наелся, да ещё одними лакомствами. Единственный день, когда я был сыт.