Лилипут — сын Великана
Шрифт:
— А вообще-то куда мы с тобой собрались? — вдруг спросил Пальчик.
— Как — куда? Домой. Я сыт по горло, — заявил пёс, — хотя и опять есть охота.
— Мне не даёт покоя… Интересно, куда это провалились столы с пустой посудой под платаном? И откуда берётся тут вся еда? И почему она отдаёт рыбой?..
— Может, они всю её из рыбы делают, — брякнул Гав.
— Не исключено, — по-взрослому заметил Пальчик. — Но тогда, кто её ловит? Кого мы здесь только не встречали! А вот рыбаков на море-озере и не видели.
— Мы
— Вот именно — мало! — выпрямился было Пальчик, но больно стукнулся о потолок. То есть об пол.
— А-а, понял. Ты не хочешь домой.
— Это я-то не хочу!
— Ты не любишь родителей.
— Это я-то не люблю!
— Они волнуются там за тебя…
— Да, может, там всего полчаса прошло!
— Вот-вот, они и волнуются, полчаса уже прошло, а тебя всё нет.
— Ну, знаешь!.. Признайся, тебе самому хочется домой, — потребовал Пальчик. — На свой собачий этаж, да?
— Мой этаж не хуже других! — вышел из себя Гав.
— А ну вылезайте, — внезапно раздался сверху голос старикана сторожа. — Разорались тут с утра пораньше. Кому говорю!
— А если не вылезем? — сказал Пальчик.
— Сигнализацию включу, — пригрозил тот.
— Да ладно пугать-то, — проворчал Гав. — Пока ты выйдешь, нас ищи-свищи.
— Я с тобой морских коров не пас, — рассердился наверху сторож. — Каждая собака будет мне тыкать!.. Ты лучше оглянись, пустобрёх. Вы в ловушке. Я отдушину бочкой прикрыл, пока вы тут лаялись.
И правда светлый квадрат лаза исчез. Только сейчас беглецы заметили, что в подполье стало гораздо темней.
— Дайте слово, что не удерёте, — выпущу.
— Разве тут верят слову? — процедил пёс.
— Твоему — нет, — сказал сторож. — Собака лает, ветер носит.
— А вы сами… даёте слово? — спросил Пальчик. — Вам-то можно верить?
— Я бывший моряк, — оскорбился старикан. — Мое слово крепче грот-мачты, клянусь бизань-мачтой!
— А фок-мачтой клянётесь?
— Что?! Что я слышу, малыш! Морская душа, надо же. Я клянусь всей парусной оснасткой и…
— …форштевнем впридачу, — потребовал Пальчик.
— Что?! — снова взревел бывший моряк и заторопился к выходу. — Немедленно выпускаю.
Через полминуты они уже сидели у него в сторожке. Он предусмотрительно задёрнул шторки на оконце.
— Мы… — начал было Пальчик.
— Ваши тайны меня не интересуют, — отмахнулся он, — пусть они останутся при вас. Лишь бы люди были хорошие, добрые, — он покосился на пса, — а не рычали, как собаки.
— Я… — начал было и Гав.
— Прощаю, — прогудел бывший моряк. — Ради твоего друга. Где плавал? — спросил он Пальчика.
— Я только лишь собирал модели фрегатов, каравелл и джонок…
— И джонок! — вновь взревел бывший моряк, снял с гвоздя соломенную шляпу и в восторге подбросил под потолок. Шляпу он не поймал. Поймал её Гав и подал ему.
— Не морской,
— Угадали, — заулыбался Гав.
— Моряк моряка…
— … видит… — подхватил Пальчик.
— … слышит, — расхохотался старикан, указывая на пол, — издалека. Моряк моряка и видит, и слышит издалека. Если ты утверждаешь, что только собирал модели парусных кораблей, а не плавал на необитаемые острова за сокрови… Но молчок! Твоё право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть тайна. И если её знают пусть даже двое, то это уже…
— … не тайна, — заключил Гав.
— А он смышлён, — вконец подобрел к нему бывший моряк. — Мне, конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но…
— Больше не буду, — перебил его пёс. Сторож снова расхохотался.
— Я не плавал ни за какими сокровищами, — наконец удалось вставить Пальчику. — И никакой тайны у меня нет. — Он вдруг покраснел.
— Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от закона — может, ты пират? — неожиданно спросил он. — Юнга-пират, да? А твой пустобрёх — вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха!
Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря, не хотелось выдавать свою тайну. Какую — известно Гаву и нам с вами.
— Эх, стар я стал, — вдруг погрустнел старикан. — Не плавать мне больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не радость.
— Да вы ещё крепкий, как дуб каменный, — сказал Гав. — Или падуб обыкновенный.
Бывший моряк строго посмотрел на пса:
— Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю.
— Мышей? — округлил глаза пёс. — Вы же не кот! — И добавил: — Может, по совместительству?..
— Вот я тебя сейчас совмещу с полом, — рассердился старикан. — Обормот! Это выражение такое: «мышей не ловит».
— Как говаривала буфетчица Оля… — важно начал Гав, но Пальчик вовремя дёрнул его за хвост.
— Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, хранитель пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, — мечтательно произнёс сторож. — Вот будет жизнь!
— Разве это жизнь? — возразил Пальчик. — Лопнуть же можно.
— От вкусной еды — никогда, — убеждённо сказал сторож. — А вот от одной картошки или земляных орехов — можно.
— А ещё моряк — с печки бряк, — проворчал пёс. — Тоже выражение такое, — поспешил он уточнить.
— Прощаю, — повторил старикан и подмигнул Пальчику. — За словом в карман не лезет.
— У меня их нет, — честно сказал пёс.
— Вот видишь! — возликовал бывший моряк. — Всё время держит нос по ветру, что твой вахтенный.