Лилит. Быть человеком
Шрифт:
Раздался звук удара кулака по челюсти, болезненный стон миротворца и озлобленный рык Преследователя.
– Я кому сказал, что девушке нельзя причинять никакого вреда? Это так сложно выполнить?!
Хм, похоже Преследователь залепил по роже миротворцу, заехавшему мне в висок. А ты не перестаешь удивлять, мерзавец.
– Но она первая начала нас мутузить, я просто защищался, сэр, – от мямлящего обиженного голоса мужчины у меня вырвался нервный смешок.
– Ой, да что вы говорите! Ты не мог защититься от девчонки, не зарядив ей по голове? – приподняв взгляд от земли, я с наслаждением наблюдала, как Преследователь угрожающе навис над потирающим челюсть обидчиком, метая глазами
– Простите, сэр, – пробормотал мужчина, затихнув.
– Заткнись, Мэтью, – прорычал Преследователь, развернувшись на пятках и двинувшись в мою сторону.
С силой дернув меня за плечи, он приподнял меня с земли и поставил на ноги. Лицо Преследователя смягчилось, взгляд перестал быть безумным и требующим расправы и в нем появился даже какой-то намек на искреннюю торжествующую улыбку.
– Ну здравствуй, Лилит. Давненько не виделись, – промурлыкал Преследователь, скрестив руки на груди. – Прошу к вашему транспорту, мадам.
Широким жестом он указал на спущенный на землю люк планолета, одарив меня самодовольной улыбкой.
– Надеюсь, ты пойдешь сама и не дашь повода этим придуркам себя облапать, хорошо? Руки у них из жопы, не приведи Господь, не ровен час – еще уронят тебя, и мне придется снова писать рапорт о превышении должностных полномочий.
Смерив его высокомерным взглядом, я гордо вздернула подбородок и двинулась к планолету.
– Избавлю тебя от этой бумажной рутины, уговорил.
– Вот и славно, – просиял Преследователь, раздав последние распоряжения миротворцам и двинувшись вслед за мной.
Троица мужчин в форме вернулась к внедорожнику. Итого в моем конвое остались Преследователь, пилот планолета и еще трое бедолаг, один из которых зажимал разбитый нос салфеткой, а другой потирал ссадину на челюсти. Счет, прямо скажем, далекий от равного, даже если не брать в оборот уже побитых и униженных.
Преследователь усадил меня на кресло планолета, подозрительно древней серии и довольно потрепанный для такой солидной операции, пристегнул ремнем безопасности и сам устроился рядом, давая команду к отлету. Зашумели турбины, люк, скрипя, захлопнулся, и транспорт принялся плавно набирать высоту. Мне казалось, что худшего исхода просто и быть не может. Это конец, полное, безоговорочное фиаско.
– Сколько времени прошло с нашей последней встречи? Пять, шесть месяцев? – буркнул Преследователь, загадочно улыбнувшись.
– Семь месяцев и пять дней. Я уже даже начала переживать, не приболел ли ты, – скорчив ехидную рожу, бросила я в ответ, мысленно продумывая возможные пути выхода из этой скверной ситуации. Пока мы в воздухе, я еще могу попытаться предпринять хоть что-то. Но когда меня доставят к месту назначения – это точно будет конец.
– Не поверишь, я уже тоже начал бояться, а не разобрали ли тебя на части мародеры, с которыми ты очевидно якшаешься все это время, – встретив мой озлобленный взгляд, Преследователь продолжил свою тираду. – А ты думала, что по твоей отремонтированной ноге я не догадаюсь, что ты наведывалась на черный рынок гетто за запчастями?
Я решила, что удостоить его хоть какими-то комментариями – слишком большая честь для такого мерзавца. Да и клокочущая ярость не позволяла мне трезво мыслить, и я боялась сболтнуть чего-нибудь лишнего в сердцах. Что еще он знает о той потасовке с миротворцами? Осведомлен ли о моих союзниках? Объявил ли Нейта и Марию, чьи спины я прикрывала, когда получила пулю в бедро, в международный розыск? Если хоть один ответ – положительный, то я даже рада, что не смогла уйти с ними. Так у них, возможно, будет шанс. По крайней мере – пока. Все из-за меня, черт возьми… По пустоши бродят десятки тысяч беженцев, но только моя семья в акте самопожертвования
Мое молчание Преследователь воспринял, похоже, не иначе как безоговорочное согласие, и продолжил свою противную речь.
– Что ж, в определенной степени я виноват в случившемся и должен извиниться, – мне сейчас послышалось, или это от перегрузки в поисках выхода системы начали сбоить? – Очень узкий круг миротворцев посвящен в тайну твоего существования. Я не могу предупредить всех и каждого о том, что тебе нельзя причинять вред, уж прости. Коммерческая тайна, как принято говорить.
– Да ладно, не кори себя. Ты не виноват, что выбрал себе срамной коллектив и поле деятельности, – буркнула я, пытаясь настроиться на цифровые волны планолета. Пробиться через системы защиты этого вида транспорта – практически нереальная задача, но это вообще единственное, что я могу хотя бы попытаться сделать, пока веду высокопарные беседы со своим злейшим врагом.
– И то, верно, Лилит, – бросив укоризненный взгляд на побитых миротворцев, пробормотал Преследователь. – Но ты тоже хороша. Если бы ты не рискнула подключиться к системам огромных роботов, мы бы не вышли на твой след. Долгое время мы думали, что это какой-нибудь залетный хакер, хотя Фред с пеной у рта уверял, что это твоих рук дело.
– Не смогла себе отказать в такой дерзости, – буркнула я, с горестью уверяясь в собственной правоте: мое любопытство меня в очередной раз сгубило.
– Для тех, кто так пытается скрыться от всего мира, ты слишком опрометчива, Лилит, – отрешенно бросил Преследователь, глядя словно сквозь обшивку авиатранспорта.
Кажется, я нащупала брешь в системе слишком древнего планолета. Его построили еще до того, как появились андроиды последних двух поколений, потому расчета на то, что кто-то с программной начинкой вроде моей попытается его хакнуть, просто не было. И мне нужно было отвлечь своего собеседника, пока я пытаюсь пробиться через защиту.
– Могу я задать вопрос? – буркнула я максимально отрешенно.
– Ну попробуй, а там посмотрим, – Преследователь повернулся в мою сторону и улыбнулся, откинув с лица упавшую на лоб прядку русых волос. Если бы ты не был последним мерзавцем на всей земле, тебя бы можно было даже назвать вполне достойным и привлекательным представителем мужской половины человечества. Но явно не лучше даже пошлого недотепы Гарри. Про Марка я вообще молчу.
– Почему бы просто не называть меня, как полагается? Ты же наверняка знаешь мою модель. Так к чему эта фамильярность? – говорить о том, что именно с его подачи я уже давно называюсь придуманным им именем, я не собиралась. Я просто привыкла к этому и все. Так было легче для всех, да и в гетто было бы меньше оплошностей.
– Мне кажется, что ты достаточно умна, чтобы не задавать таких вопросов, – лукаво подмигнув, прошептал Преследователь. – Но если для тебя это так важно – то я отвечу. Хотя могла бы выбрать вопрос и поинтересней. Понимаешь, пока произносишь «Эль один эль один т» – язык поломаешь в трех местах. Куда проще ориентироваться на визуальное восприятие названия твоей модели, которое, если ты наверняка заметила, как раз так и читается – Лилит. Никакой двусмысленной подоплеки или что ты там еще могла нарыть в моем личном деле, чтобы опираться на какие-то иные мотивы, больше нет. Если бы ты не была такой своенравной революционеркой, то у тебя однажды появился бы владелец, который наверняка придумал бы что-то поинтереснее: назвал бы тебя Сарой, или Кристен, или Синди, или просто домработницей, или эскортницей, не важно. Но ты выбрала другой путь, так что довольствуйся, пожалуйста, тем, что есть.