Лилит
Шрифт:
Когда я позвонила ему на сотовый, он уже по телефону попытался изобразить из себя Юпитера. Но я не стала тратить время на оценку его актерских способностей, сказала, где я его буду ждать и во сколько, и повесила трубку.
Я была уверена, что он приедет, и не ошиблась.
Мы встретились в небольшом кафе.
— Ты знаешь, что случилось с Владиславом и Вадиком? — сразу завозмущался Феликс трагическим шепотом.
— Что? — спросила я.
— Не надо притворяться, Маша. Ты знаешь, что они оба погибли.
— Погибли? А я думала, их убили.
— Ты так
— Я что, держала в руке кусок копченой колбасы?
— При чем здесь колбаса?
— Не знаю, это ты сказал, что я тебя заманила.
— Хорошо, как оказались там те люди, в той квартире, в которую ты меня пригласила, привела, в которую мы пришли в конце концов?
— Какие именно люди?
— Те.
— Вадик с Владиславом? — спросила я наивно.
— Нет, я говорю о других людях, которые пришли позже.
— Феликс, я потому и попросила встретиться, чтобы спросить о том же тебя.
— Ты хочешь сказать, что ты ни о чем не знала?
— Я была на улице. Я долго ходила и думала, не поступаю ли я подло в отношении твоей жены и еще другой женщины, кажется, Туся ее зовут. Я никак не могла решиться вернуться в квартиру. А потом, когда все же решилась, в лифт со мной хотели войти четыре человека, я испугалась и не поехала, а пошла пешком. И я увидела, как они входят в нашу с тобой квартиру. Как же ты смог так спокойно уйти от этих бандитов? — спросила я, чтобы не дать Феликсу оценить мой бред.
— Спокойно?! Да это чистая случайность, что я выбрался оттуда.
— Как, расскажи?
— Когда вбежали эти четверо, я.., я был в туалете.
— Понятно. И просидел там, пока они не ушли.
— Нет, потом мне удалось выскользнуть незаметно.
— Проползти мимо них?
— Прекрати юродствовать. Маша. Двое людей погибли, это повод к шуткам?
— Ну, если тебе нравится слово погибли, пусть будет так, можешь это даже назвать квартирной катастрофой.
— И вообще, — возмутился Феликс, — прекрати свой тон и прекрати свой допрос.
— Как ты узнал, что их было четверо, — не обратила я внимания на просьбу Феликса, — если ты был в туалете?
— Я определил это по голосам, — сказал он не подумав.
Доказывать ему, что не мог он по голосам определить, сколько человек ворвалось в квартиру, было бесполезно.
— Ладно, Феликс, — сказала я, — мне больше с тобой не хочется говорить, но я и так достаточно поняла.
— Что ты поняла?
— Не скажу.
— Я не понимаю только, для чего ты мне назначила эту встречу?
— Чтобы кое-что выяснить.
— Что ты хочешь выяснить?
— Сначала еще спрошу, потом скажу, что я хочу выяснить. Кто продал Владиславу ту картину, которую он продал Галине?
— Представления не имею, о чем ты говоришь, — сказал он искренне.
— У Мишель я видела картину, Сережкину картину. А теперь она у Галины, ей ее продал Владислав, откуда он ее взял?
— Понятия не имею, — проговорился Феликс, потому что теперь он понял, о какой картине идет речь, а я все больше убеждалась в том, в
— Кто продал картину Владиславу, тот и убил Мишель.
— Прекрати разыгрывать фарс, — вернулся Феликс к прежней женской системе обороны.
— Ты от Вадика узнал, что какая-то идиотская картина должна помочь Галине вылечиться от ее болезни?
— Какая картина, я ничего не понимаю. Почему я только выслушиваю этот твой бред?
— Потому что ты хочешь узнать, что знаю я, а что нет.
— Мне нет никакого дела до того, что ты знаешь и чего не знаешь.
И тут я не сдержалась. Я сама не понимаю, как это произошло. Я вдруг вскочила со стула и вцепилась в последние кудри Феликса.
— Где Сережка?! Куда вы его дели, сволочи?!! — кричала я, тряся голову Феликса взад и вперед.
Феликс взвизгивал и пищал что-то, просил отпустить его.
Я опомнилась. Увидела, с каким радостным интересом уставились на нас с Феликсом все вокруг. Я отпустила его волосы и быстро пошла к выходу.
Я ничего не узнала, но я знала, что мне нужно делать — мне надо узнать, кто та женщина, которая была любовницей Вадика и Владислава, найти ее. Вот только как ее найти?
Я быстро пришла в себя после своей небольшой истерики. Если честно, то подобного я за собой не помню, никогда со мной такого еще не случалось. И все из-за него, из-за Сережки.
Как же мне найти ту женщину, любовницу Вадика и Владислава и Феликса?
Знаю — я должна проследить за Феликсом, увидеть женщин, с которыми он встречается, и из них вычислить ту, о которой говорила Галина, если только она не фантазировала: как у бывшей стриптизерши, у нее в этом вопросе может быть богатое воображение.
Я посмотрела на себя в зеркало и осталась недовольна — в рыжем парике я выглядела ничего себе, но он слишком бросался в глаза. Я сняла его и померила черный: длинные прямые волосы и челка, закрывающая брови.
Я купила этот парик и вышла из магазина. Прямо перед собой, через дорогу, над двойной стеклянной дверью, я увидела слово, написанное крупными буквами, «Оптика». И я сразу вспомнила Сережкины слова, забыла, по какому поводу он сказал, что ничто так не меняет женское лицо, как очки, он имел в виду не темные солнечные очки, а очки с диоптрией.
Я перешла по подземному переходу на другую сторону улицы и вошла в этот магазин.
Очки я выбирала себе, наверное, полчаса, не меньше. Мне "не нужны были с диоптрией, мне нужны были с простыми стеклами, и таких было полно, но ни одни из них мне не нравились — мне нужны были такие, чтобы как можно сильнее уродовали мое лицо. И наконец я нашла: у них были простые, но чуть дымчатые стекла и толстая пластмассовая оправа. Большее уродство представить было трудно. Как только я посмотрела на себя в зеркало в этих очках, сразу поняла — это то, что мне нужно — в них даже без парика меня можно было узнать разве что по голосу, но если надеть еще и парик, то я представила, что из этого получится. Я их купила и поехала домой.