Лилия Бессилия

Саммерс Виктория

Не дожидаясь произведенной ее побегом реакции и погони со стороны супруга, она выскочила из «Красной голубятни» и умчалась прочь.

Глава 2

Несколько недель прошло с того вечера. Атос и его друзья написали предупреждение лорду Винтеру, но, как они позже узнали, это было бессмысленно, Бекингем все равно был убит.

Оливье де Ла Фер все это было абсолютно неинтересно. Он рассказал друзьям о подслушанном разговоре Миледи с кардиналом, об их браке, даже о клейме и о том, что, узнав про него, чуть не убил ее шесть лет назад. Он был настолько вымотан и эмоционально опустошен, что не упустил даже этой безобразной детали, реакция друзей не была для него теперь значима. Они хоть

и ужаснулись от такого поступка друга (кроме гасконца, который был посвящен во все детали ранее), но не отказались от него. Упустил Атос только собственный титул и недавнюю близость с супругой. Графом он себя уже не считал, поэтому не видел смысла в упоминании этого, а вот про последнее он не сказал из чувства стыда. Ведь, вооруженный и нацеленный на получение защитного документа кардинала, Атос не только не выполнил этого, но и поддался страсти к своей жене. Мысль о том, что близость могла быть еще и невзаимной, а навязанной Миледи, он совсем боялся думать.

Его друзья были уверены, что Миледи убежала из-за страха разоблачения, но Атос знал, что это не так. Нет, это было ее маленькой победой над ним. Пока он сидел наверху в ее комнате и думал о том, что принудил ее к близости, она убежала выполнять заготовленный кардиналом план, тем самым показав, что то, что произошло в той комнате, на той тесной кровати, совсем не взволновало ее холодное сердце.

Эти дни он был постоянно скорее пьян, чем жив, надеясь заглушить всплывшие наружу чувства, утопив их в алкоголе. Шесть лет он мучился виной, которую невозможно было утопить в алкоголе, шесть лет спрашивал себя, была ли она действительно виновна. Тот день на охоте остался размытым пятном, он до сих пор не мог понять, как смог так поступить с любимой женой, как смог повесить ее бесчувственное тело. Не иначе сам дьявол управлял им тогда. С того дня, как он узнал в Миледи свою умершую возлюбленную, его мысли были в постоянном хаосе. То он радовался ее воскрешению, то вызывал в себе отвращение ее текущими злодеяниями (она ведь даже с д'Артаньяном переспала). Но после их встречи в «Красной голубятне» ему все труднее было относиться к ней как к врагу.

Арамис и Портос не настаивали на разговорах, не пытались его расшевелить, а вот д'Артаньян был непреклонен, он постоянно задавал вопросы, а после трагедии в монастыре предлагал варианты устранения Миледи…

Со смертью Констанции его жене был вынесен смертный приговор. Увидев след яда в бокале, Атос понял, что его жена слишком далеко зашла. Теперь мушкетеры просто обязаны честью были положить конец всем тем злодеяниям, за которые в первую очередь отвечал он. Именно он превратил одним своим неверным решением юную графиню в шпионку кардинала, убийцу и не только.

А тут еще и лорд Винтер собственной персоной приехал требовать убийства Миледи, даже палача из Лилля нашел (Атос в это время стремился уйти в тень, свыкнуться с мыслью, что на рассвете его прекрасной Анны снова не будет в его жизни). Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что если бы не поддался страсти, сейчас, вероятно, больше всех бы ратовал за ее казнь, но сейчас…

И вот он стоял на пороге ее временного пристанища, где она ждала своего отправления в Британию, так и не решив, что он скажет ей. Своим друзьям и лорду Винтеру он сказал, что сам присмотрит за Миледи, чтобы они лишь явились в назначенное время на берег реки Лис.

* * *

В это время графиня де Ла Фер, она же Миледи, думала о своей горькой судьбе по другую сторону. Не стоило ей убивать Констанцию, она это прекрасно понимала. Но приказы Ришелье нужно выполнять, раз она не захотела (или не смогла) идти с Миледи, пришлось ее устранить. Слишком много секретов французской короны знала. Слова о мести д'Артаньяну, брошенные мужу, на самом деле не имели силы. Молодая Констанция, лишь на несколько лет отличающаяся по возрасту от самой Миледи, напоминала ей ее саму когда-то: вера и надежда, экзальтированность чувств – все

это нужно было искоренить, как осколки зеркала нужно было выкинуть с глаз долой, но желания этого делать таким образом у Миледи действительно не было. В заточении у лорда Винтера, куда она попала благодаря мушкетерам, она осознала, что носит под сердцем ребенка мужа. Времени обдумать ситуацию у нее особо не было, ей надо было выбраться из заточения, подговорить Фельтона убить герцога Бекингема. Только отплывая во Францию, она осознала, что означали тошнота, слабость и прочие симптомы. Так шпионка еще никогда не ошибалась. Она, конечно, могла давить на это, но вряд ли кто-то из ее врагов учтет это как заслуживающий милосердия аргумент. Атос мог просто не поверить ей, решив, что она лишь давит на жалость. Для лорда Винтера даже ее сын, четырехлетний Джон, сын его единокровного брата, претендент на титул, не являлся чем-то заслуживающим симпатии. Она боялась за его жизнь и увезла его в английские провинции, чтобы и он не стал жертвой отравления, как отец.

Когда она убегала из монастыря, ощущение, что это было ее последнее испытание, ее не покидало. Теперь ничто не удержит Атоса и его друзей-мушкетеров от ее уничтожения. Если муж не остановился тогда на охоте, когда в вину ей можно было поставить лишь кражу церковных золотых сосудов, то теперь, когда ее преступления можно было бесконечно перечислять, когда она стала той, кем он хотел ее видеть… Нет, если они встретятся еще раз, ее голова точно будет отделена от тела. Но что же делать?

Анна кусала ногти до крови, пытаясь найти выход из сложившейся западни, когда в ее комнату вошел Атос.

Тишина… Двое супругов молча глядели друг на друга, не в силах что-то произнести.

– Оливье, – начала было Миледи, но остановилась. Это имя казалось ей совсем чужим, он ведь теперь Атос.

– Собирайтесь, – единственное, что произнес граф.

До последнего мгновения он представлял, как отведет ее на место казни, как озвучит ей ее приговор, но, войдя, увидев ее, понял, что не сможет. Она была прекрасна, как и раньше. Мысль о ее смерти наполнила его таким невыносимым почти физическим страданием, что он не сомневался. Лошадь ждала их у ворот, и он прекрасно понимал, что увезет ее подальше, даже если из-за этого потеряет друзей.

Анна не двигалась. Ну уж нет, она будет умолять, кричать, просить, шантажировать, подкупать, но не даст так просто себя уничтожить.

– Вставайте, Анна, – нетерпеливо повторил Атос. Он решительно подошел и потянул Миледи за руку к выходу.

– Нет, граф, послушайте, вы не можете, проявите милосердие, – начала шептать графиня.

– Я и так проявляю милосердие, идите за мной.

* * *

Анна на негнущихся ногах следовала за Атосом, его цепкая хватка крепко удерживала ее от мысли о побеге.

Ей еще ни разу в жизни не было так страшно, вот и все, ее молодая жизнь завершится, а она ничего не может с этим поделать. Можно было бы умолять, встать на колени, но, глядя на невозмутимый профиль графа, Анна представляла его равнодушный взгляд, и все внутри сжималось. Ох, как бы она хотела его ненавидеть. Эти идеи о благородстве, эти высокомерные взгляды! Сейчас она бы душу продала любому, кто смог бы защитить, или оказать покровительство, или просто предоставить еще немного времени, чтобы пожить.

Атос молчал, он видел синеватую бледность жены, как она шла за ним, как лишь его рука направляла ее так, чтобы она не врезалась в окружающие предметы.

Он хотел бы успокоить, заверить, что все будет в порядке, но слова застряли в горле. Лучше пусть боится, тогда, возможно, он и сможет добраться до замка без кинжала в спине. Что же он наделал? Предал друзей, честь, вступил в сделку с самим дьяволом, чтобы спасти ту, которую сам пытался уничтожить?!

Когда Анна в очередной раз споткнулась, он не выдержал и подхватил ее на руки. Желание защитить ее преобладало надо разумом, не мог он справиться с охватившей его нежностью.