Лилия с шипами
Шрифт:
Только я на секунду отвела застывший взгляд в сторону, и тут до меня донесся звук, какой бывает, когда кусок теста с размаху шмякается на пол. Поспешно переведя взгляд обратно, увидела, как один из темных силуэтов медленно опускается на снег. Не дав телу упасть, двое подхватили его под руки, и молча, не сговариваясь, поволокли в дальний конец площадки. Оставшийся тип, голоса которого я так и не услышала, чиркнул спичкой, и глубоко затянулся. Потом в воздухе сверкнула полоска яркой искорки, словно прочертил свой путь малюсенький метеор, и рядом со мной упала и коротко зашипела спичка. Я ощущала себя мертвой и такой же холодной как окружающая среда. Казалось, мое тело застыло и превратилось
Но вот, наконец, послышался скрип снега, и появились те, двое.
— Леха, ну че с бабой-то будем делать? — услышала я спокойный голос Артура.
— Заберем, она нам еще пригодится, — отозвался тип, который по-прежнему оставался около моего домика. Абсолютно равнодушно я отметила, что это Муся.
— На кой она нам теперь? Толку-то с нее… Свинтила Лилька, хрен ее найдешь. Да и пугает она меня, если честно… Это ты у нас против нее неуязвим, а насчет меня неизвестно…
— Харе очковать, ничего она тебе не сделает, пока подружка ее у нас. Сколько тебе, дураку говорить можно — Танька имеет влияние на Лолку, та все равно ее спасать прибежит. Вот как ей дать знать, что мы эту кралю взяли…
— Да она, небось, где-нибудь неподалеку заныкалась, видела все, теперь и носа не покажет, а если и прибежит, то с ментами под ручку.
— Это вряд ли. Мой дядюшка хорошую разъяснительную работу среди ментов провел — если она появится, то они ее в дурку сразу закроют. И мне на поруки сдадут, ты же знаешь, у меня и в дурке свои связи имеются. Связи, мой юный друг, это великое дело… Кстати, вы, придурки, зачем этого козла в трубу запихали? Что, Артурик, бесишься, что он сестричку свою приходовал? Так надо было, пока шевелился еще навалять дополнительно, коли душа просит. А то это уже некрофилией попахивает — над дохлятиной стебаться.
— Не в трубу, а в ракету, сам посмотри, нехай летает. Да я б его в крысиную нору, если б мог, засунул, крыса, блин. Зато найдут не сразу…
— Леха, может, валим уже, а то торчим тут как три тополя на этой… Короче, на виду, — вмешался третий, молчавший до сих пор тип.
— На Плющихе, серость. В натуре, Серый дело базарит, валить пора, — поддержал приятеля Артур.
— Ладно, тебя не спросили, шевелите поршнями! — отозвался Леха.
Я так долго просидела, скорчившись, что теперь не могла даже приподнять голову, поэтому, когда троица исчезла из виду, могла только слушать, как поскрипывает снег под ногами уходящих. До меня донесся стук дверей машины, и только после этого я рискнула слегка выпрямиться и посмотреть в окошко домика. Взревел двигатель, колёса, прокручиваясь, взвихрили снежную пыль, джип сорвался с места, едва не сбив гулявшего во дворе пса, и исчез.
Постанывая от боли в ногах и спине, я с трудом выбралась наружу. Идти пока не могла — очень сильно свело ноги. Судорожно оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, я опустилась на снег. Одиночество накатило волной и накрыло, словно душным покрывалом. Позволив себе немного расслабиться, я ощутила как ужас и безнадега пронизали меня насквозь и, не выдержав, тихонько заскулила. Постепенно скулеж перешел в тихий вой. Я схватила полными горстями снег и принялась размазывать его по лицу, пытаясь привести себя в чувство. Мне хотелось выдрать себе глаза от отчаяния, причинить себе боль. Теперь я в полной мере понимала восточных женщин, которые в приступе горя раздирали себе в кровь лицо.
Сколько я просидела там, не знаю. Наконец спазмы в горле прошли, сердце забилось ровнее, и вернулась способность соображать и различать звуки. Вместе с этим, возникло легкое удивление — чего я
Я поднялась и некоторое время стояла, держась за крышу домика, ожидая, когда пройдёт онемение в ногах и спине. Легче стало ненамного — судя по всему, до обморожения рук и ног было недалеко. Сделала неуверенный шаг в сторону трубы, изображающей ракету, куда утащили Вовку. Несмотря ни на что, меня туда тянуло как магнитом, прямо какое-то нездоровое любопытство.
Спотыкаясь и увязая на каждом шагу в сугробах, я подошла к трубе. Непрерывно сыпавшийся снежок последние полчаса, уже слегка припорошил все следы, но подозрительный холмик возле трубы бросился в глаза. Я неуверенно потыкала ногой по этому холмику, и, наткнувшись на что-то твёрдое, в испуге отскочила. Набросанный сверху снег осыпался, и я увидела ботинок. Это что же? Они и в самом деле запихали тело в трубу?!
— Эй! — неуверенно сказала я, нагибаясь, и стараясь рассмотреть, кто лежит в «ракете». Но, конечно же, это не принесло никаких результатов. Тогда я встала на колени и, скорчившись от отвращения и страха, просунула туда руку. Скользнув вверх по Вовкиной одежде, наткнулась на холодные скрюченные пальцы. Я замерла, борясь с почти непреодолимым желанием поскорее вскочить и бежать отсюда сломя голову. Но если он еще жив, а я сейчас поддамся слабости, то на моей совести будет еще одна жизнь.
Всунувшись наполовину в трубу, лежа на теле несчастного, я щупала его запястье, соображая, в каком же месте может находиться пульс. Это нормально или нет, что рука чуть теплая? Мог труп за полчаса, или сколько там прошло, я потеряла счет времени, не сильно остыть? Со своей рукой сравнить не могу, куда мне еще вторую запихивать, а если выползу, то боюсь, уже ни физически, ни морально не смогу опять впихнуться туда. Пока я размышляла, под моим окоченевшим пальцем что-то трепыхнулось. Что это? Я замерла и сосредоточилась на кончике среднего пальца правой руки. Вот оно! Есть пульс! Одним рывком я выдернула себя из трубы, и судорожно огляделась, не зная, что предпринять, на какое-то время, забыв обо всем, передо мной сейчас была только одна задача — спасти Вовку. Дрянь, конечно, человек, но это не повод для того чтобы бить его камнем по голове, и замораживать насмерть. Рука рефлекторно дернулась в сторону кармана за телефоном, но тут же бессильно упала — какой к свиньям, телефон… Ищи его в сугробе, да еще разряженный…
Сама не зная зачем, я схватила Вовку за лодыжки и, кряхтя, принялась выволакивать его оттуда. Создавалось впечатление, что я тащу его вместе с трубой. Борец, так его за ногу, тяжеленный, зараза. Он шел медленно, рывками, я ежесекундно останавливалась, чтобы со стоном вдохнуть морозного воздуха, и вновь продолжала тянуть, думая при этом — дедка за репку… Только вот нет рядом бабки с внучкой… Но я должна была его вытянуть, иначе, поди ка, найди его тут, пока притащу помощь, да пока докажу что он тут, в трубе, драгоценное время уйдет.
Наконец он наполовину оказался снаружи, и я кинулась в сторону дома. Бежать до автомата, не было времени, и не факт, что он работает. Я вылетела на освещенную часть двора, в перекошенной набок шапке, расстегнутой куртке — чтобы не стесняла движения, кося безумным взглядом. Меня чуть не сбили с ног — давешняя дворняга, видимо узнала партнера своего хозяина по валянию в снегу, радостно приветствовала меня, встав на задние лапы, и стараясь вылизать мое лицо. Я уворачиваясь от ее слюнявых поцелуев шарила по двору взглядом, в поисках хозяина. А, вот и он, и снова с поводком наперевес!