Лиловые бабочки
Шрифт:
– Свободный рот, – покладисто согласилась я.
– Вот видишь, какая ПОСЛУШНАЯ ТЫ У МЕНЯ, оказывается, – восхитился Ванька. – Я… ох… киса просто замечательная.Моя любимая киса. Скажи «Мяу!».
– Иди ты в жопу.
– Слушай, не подкидывай идеи, что с тобой делать, – заулыбался Ванька. – Всему свое время. Скажи «Мяу!», и я отстану.
Я исподлобья посмотрела на него.
– Ух, злая киса! – облизнулся Ванька. – Горячо. Мне нравится. Ещё так погляди. И громко скажи: «Мяу!»
– И ты точно отстанешь?
– М-м-м…
– Тогда я ничего тебе не скажу, – резонно заметила я.
Ванька сокрушенно цокнул.
– Капризный кицик, – недовольно произнес он. – Я ее люблю, а она меня нет. «Мяу» говорить не хочет. Тебе что, жалко, что ли? Я ж не сексом с собой заняться прошу.
– А планируешь? – небрежным тоном поинтересовалась я.
– А ты хочешь? – в упор посмотрел на меня «друг».
– Нет.
– Ну… в этом мы с тобойнемножкорасходимся, – сокрушенно признался Ванька. – Я вот хочу. А раз хочу… ну… ты ж немножко потерпишь, а?По-дружескипотерпи.
– Я заору, если ты меня хоть пальцем коснешься, – вскинула бровь я.
– А у меня есть носок, – гыгыкнул Ванька. – Ори. Так-с… ну, в общем, посыл ты поняла, да? Ты мне нравишься. Только что-то ты такая недогадливая, просто кошмар. Я вокруг тебя уже и так, и эдак… а ты всё никак не сообразишь. Что ж с тобой делать, а? А, ну да… давай начнем с малого. Скажи «Мяу!»
– А что тебе это даст? – внезапно улыбнулась я.
– Умный кицик, – одобрительно произнес Ванька. – Хорошие вопросы задаешь. Отличная из тебя игрушка выйдет, другие такие скучные… сразу орут, боятся, дёргаются. А ты не такая. Сразу понравилась. Даже не сопротивляешься…
Про себя я подумала, что чертовски странно будет сопротивляться, будучи намертво привязанной к стулу. Хрен его знает, что в больную голову «друга» придёт.
– Расскажи мне про другие свои «игрушки», – предложила я, стараясь незаметно ослабить путы на кистях рук.
Ванька нахмурился.
– Руся, милая… – вкрадчиво произнёс он. – Но я ж не спрашиваю, сколько у тебя до меня мужиков было, а? Давай не будем расстраивать друг друга. Скажи: «Мяу».
– Мяу, – улыбнулась я.
– Зараза, – коротко хохотнул Ванька. – И вроде сказала то, что я хочу услышать, но я не успел записать на диктофон, эх… А повтор будет?
– Не-а, – насмешливо произнесла я. – Одноразовая акция доброты.
Сама не поняла, как, но я перестала его бояться. Абсолютно. И чувствовала себя максимально комфортно. Узлы не давили, сидеть было довольно удобно. Убери сам факт, что я связана, – обычный дружеский разговор. Ванька и раньше стебался примерно в таком ключе.
– Ну а носок в рот? – напомнил Ванька.
– А давай, – ещё более насмешливо произнесла я. – Только чистый, ладно? Бактерий боюсь. Заболею ещё.
– Сообразительный кицик, отовсюду для себя пользу извлечет, – одобрительно кивнул головой Ванька. – Но я, пожалуй, откажусь. Ори, дружище. Это заводит.
– А не буду.
– Даже когда шортики с тебя сниму?
–
Ванька коротко ругнулся.
– Вот зараза, – восхитился он. – Ладно. Тут я сделал промашку, согласен. Надо было только руки тебе связать. Чего ты улыбаешься? Чего меня не боишься? Я ж конченный псих, мне отчим всегда это говорил.
– А хз, – призналась я.
Ванька надулся, как мышь на крупу.
– Так не интересно, – признался он. – Посопротивляйся хоть для приличия, а?
– А смысл? Ты же все равно сделаешь ровно то, что захочешь. И я даже тебе ответить не смогу. Кричи, не кричи – итог абсолютно один.
Вместо ответа Ванька достал из кармана нож-бабочку.
– Страшно? – задумчиво произнёс он.
– Ну смотря что ты задумал, – парировала я.
Щёлк! Сложенный ножик в руке товарища обрёл привычный угрожающий вид.
– Он довольно острый, – облизнулся Ванька, опробовав остриё на ногте.
– Я вижу, – согласилась я.
– Покладистая киса, – заулыбался Ванька. – Покладистая и хорошенькая. Но довольно дерзкая. Так… нам уже надо что-нибудь… эм… но как? Если ты вся связанная, как гусеничка? Может, ножки развязать? Гла-а-а-аденькие ножки… Тогда и шортики снять можно. И даже больше… Ух, как красиво твои шортики соскользнут… Ну что молчишь? Скажи что-нибудь…
Я упорно молчала.
– Скучно, – капризно произнёс Ванька. – Тишина такая гробовая, нехорошая… Я что, тебе совсем не нравлюсь? А? Значит, гелем моим ты пользуешься уже второй раз, а я тебе не нравлюсь… ужас какой. Пахнешь для меня, но со мной быть не хочешь. Слушай, а я ж знаю, как тебя убедить. Я все-таки развяжу тебе ноги. И сниму шорты. Эх… а в баню ты со мной не пошла, а я ж звал… гадина ты. Я ж не сильно натопил, чисто символически… на фига организовывать тут баню было, если та, ради кого это затевалось, именно туда и не пошла? Мне как тебя голенькой посмотреть, сволочь ты эдакая? Блин, да ответь ты мне хоть что-нибудь! – взорвался Иван.
– А смысл? – хмыкнула я.
– А, то есть ты, в принципе, согласна? – обрадовался Ванька.
– Нет.
Ванька с нескрываемой грустью посмотрел на меня.
– А я думал, мы друг друга поняли… – вздохнул Ванька. – Ладно, я тебя услышал. Жаль, жаль, очень жаль. Но ничего не изменится. Во всяком случае, для меня точно.
– Догадываюсь.
– Тогда пойми. Я больше не могу терпеть. Совсем. Равно как и ходить в душ после тебя, проверяя,чем именноты там мылась.
Ванька отбросил в сторону нож и принялся развязывать веревки. Вскоре, не выдержав, он прыснул.
– Ну и рожа у тебя, Руська, – загоготал он. – Блин… оно того стоило, честно. Ну сорян, это такой прикол. Рофл. Розыгрыш. Я реально хотел посмотреть на твою реакцию. Думаю, поведу себя, как псих, что ты делать будешь? Пипец ты пассивная и инертная, оказывается... реально тюлень на лежбище.
– Развязывай быстрее, – спокойно произнесла я.
– Всё-таки туго затянул, да? – моментально забеспокоился Ванька. – Я ж вроде всё правильно рассчитал…