Лиловый рассвет
Шрифт:
– Неужели всё так серьёзно? Я думал, в Азуре не решат с нами воевать.
«В Азуре…», «не решат…» – Погорельский подумал, что рядовой, наверное, оговорился. Но нет, у солдата он уловил выражение лица, говорившее о прочной вере в земное оружие.
В голосе бойца прослеживалась какая-то напускная смелость, дескать «Пусть только попробуют тронуть нас – мы им покажем!» Однако на самом деле всё было гораздо серьёзнее, чем локальное выяснение отношений. Офицерам, в том числе и Погорельскому, показывали фильмы, присланные Азуром вместе с ультиматумом. Казалось, что противнику хватит всего нескольких десятков кораблей,
А может, фразой «не решат» он лишь ссылался на безмерный гуманизм Азура?
– Спи, Джонах, или подремли хотя бы чуток. Я не знаю, будет дело, или нет, но два часа на сон у нас точно есть. Вон – бери пример с Жана, он уже спит.
Первый стрелок, откинув спинку кресла, закрыл глаза и, не обращая внимания ни на командира, ни на второго стрелка, сладко дремал – добросовестно выполнял приказ.
– И мне не мешай, пожалуйста. Знаешь такую поговорку: солдат спит, служба идёт, – сказав это, он бухнулся в кресло и погрузился в мир иллюзий.
Ему снился сон, который он видел каждую ночь, и видел наяву, когда оставался один. Он сидел с женой на скамейке в осеннем парке, а деревья, тихо обнажаясь, бросали листву на землю. Закатное солнце, уже скрылось за домами, но продолжало высвечивать лёгкий и розоватый осенний муар быстронаступающего вечера. А завтра, с утра начиналась его очередная командировка. Он отчетливо помнил рыжину её волос, её лицо, её фигуру, но из фраз, сказанных в тот день, он помнил лишь две:
– Если у меня будет сын, назови его Ян.
– Господи, Макс, ты говоришь так, как будто улетаешь навсегда!
Этот сон не давал ему покоя. Неделя боевых рейдов, и всю неделю ему снился сон, и он не хотел от него избавляться. Ему почему-то именно теперь, в этот рейд, хотелось видеть лицо жены, помнить запах её волос, ощущать прикосновение её рук, пусть даже и во сне. Он помнил ещё, что ему нисколько не хотелось улетать. Ему хотелось остаться ещё немного на Земле, побыть с любимым человеком…
– Командир, подъём! Боевая тревога! – Джонах вырвал Погорельского из иллюзорного мира сновидений.
Погорельский открыл глаза. За прозрачными стенками боевой башни виднелись звёзды – значит «Гонец» вышел из нуль-пространства. Чёрт, почему он не услышал тревожной сирены?
Словно отвечая на немой вопрос, Жан сказал:
– Почему-то тревожная сирена не сработала. По внутреннему радио оповестили. Хорошо, что мы услышали…
Женский голос боевой автоматики сообщил:
– Боевые системы проверены. Неполадок нет.
Боже, кто записывал этот голос? Словно не бою находишься, а в отеле, на курорте…
Погорельский скомандовал:
– Занять посты.
Впрочем, это был, скорее, приказ самому себе. Оба стрелка уже сидели в креслах.
Погорельский натянул прицельный шлем.
– Мы уже у системы? – спросил он.
– Нет, – ответил Жан.
– А почему вышли из «нуля»?
– Нас выхватили…
Погорельский переспросил:
– Что сделали?
– Выхватили… По общей связи объявили: «Мы выхвачены из нуль-пространства» …
Он переключился на связь с капитаном. Было занято. Видимо кто-то ещё интересовался неожиданным выходом
– Внимание всем боевым постам. Крейсер выхвачен гиперперехватчиком. Совершаем боевой разворот. Полная боевая готовность.
– Гиперперехватчик? Что за?.. Как такое возможно вообще? – удивился второй стрелок. Для землян это было за гранью восприятия, – Что происходит?
В прицел Погорельский увидел боевой корабль Азура. Он тоже совершал манёвр, разворачиваясь к «Гонцу» своим орудиями. Ожидалась дуэль.
– Враг в ультимативной форме требует сдачи нашего корабля с угрозой расстрела, – капитан вновь переключился на общую связь, – Данное требование не соответствует никаким инструкциям. Мы выхвачены отдельно от остальной группы кораблей. Взять цели согласно боевому расписанию… – Капитан выдержал паузу, – Огонь!
Первый выстрел совершил стрелок «Гонца». Игла лазерного луча воткнулась в топливный бак вражеского судна, из которого под давлением стала вырываться жидкость. Корабль стал разворачиваться к «Гонцу» своей самой незащищенной частью – соплами маршевых двигателей – и тогда водородная торпеда поразила недруга насмерть.
– Видали, как мы его, а, командир!!! – солдат кричал так, будто сам был автором этого прекрасного двойного удара, – Умы… – радиопомехи заглушили радостные возгласы солдата, и Погорельский понял, что из нуль-пространства выходит что-то крупнее маленького рейдового корабля. Крейсер вновь разворачивался. Через прицел командир второй орудийной башни Максим Погорельский увидел огромный корабль, и в его голове сразу нашлось название этому доселе невиданному классу: «дредноут». В принципе, вражеский корабль как нельзя лучше подходил под это название: огромный, ощетинившийся по принципу «только большие пушки»
Изображение в прицеле померкло, и он сбросил шлем. Света в башне не было – это означало, что капитан крейсера использует все мощности электростанции «Гонца» для вызова помощи по всем радиочастотам гиперсвязи.
Трудно сказать, насколько это было эффективно… «Гонец» был выхвачен отдельно от остального конвоя, и скорее всего, эта же участь постигла каждый корабль: одиночное выхватывание из нуль-пространства и неравный бой… А то вражеское судно, который был уничтожен «Гонцом», наверняка было лишь приманкой, болванкой, состоящей из корпуса и топливных баков. Введь в ином случае, его орудия сделали хотя бы один выстрел…
Это был самый уязвимый момент для корабля – он в этот момент демаскировал себя как нельзя удачно для врага, вмиг потушив все огни в боевых башнях и иллюминаторах, но, в тоже время став оазисом радиочастот. И вражеский корабль воспользовался этим. Он нанёс точно такой же, по сути, подлый удар – выстрелил по топливным бакам. «Гонец», под действием законов физики, стал вращаться. Когда появился свет, вражеское судно уплыло из прицелов Погорельского, а вместо этого появились с десятка два маленьких кораблей, похожих на тот, что только что был уничтожен «Гонцом», но теперь уже настоящих, а не приманок для расстрела боезапасов. Радиочастоты прослушивались, это, несомненно, а значит, эти корабли вышли из нуль-пространства на подмогу «дредноуту». Недолго думая, Погорельский открыл по ним огонь.