Лилюли
Шрифт:
Свобода. Но! Но! Какого черта! Вперед, граждане! Шевели ногами! Вперед, осел! Шагай либо издохни! А что еще с этим скотом? Вьюк у него съехал? (Обращаясь к Равенству.) Святая шлюха, помоги-ка затянуть на нем подпругу... Ошейник этому свободному человеку!
Полишинель. Приветствуй свое божество, сынок!
Альтаир. Что? Этого ругателя? Да кто он такой?
Полишинель. «Свобода, милая свобода...»
Альтаир. А та, другая?
Полишинель. Его сестрица — Равенство. Милейшая особа!
Равенство(затягивая
Альтаир. Что у нее в руках?
Полишинель. Садовые ножницы. Отойдем-ка подальше. Она стрижет, кромсает, режет... Кыш! Кыш, негодная! Беда тому, кто ей попадается!
Альтаир. Да что ж ее так раздражает?
Полишинель. Все, что выдается.
Равенство сует ему кулаком в бок.
Равенство. Убери свой горб!
Полишинель. Anch'io son aristo!.. [1]
Равенство. Равняйсь! У, дохлые! Смирно! На-лево-о!
Свобода. Вперед! Свобода или смерть! (Щелкает кнутом.)
Отряд приходит в движение и постепенно удаляется.
1
Полишинель пародирует восклицание флорентийского художника XIV века Джотто: «Anch'io son artista!», то есть: «И я стал артистом». Полишинель заменяет итальянское слово artista французским aristo — насмешливой кличкой, которую во Франции народ дает аристократам.
Альтаир. А это кто, в самом конце? Черный дикарь, почти что голый, но в цилиндре, с салфеткою на шее, под руку со священником?
Полишинель. Это Братство. Ты осторожней с ним, он очень зол. Он — людоед, но в руках у него вилка и на устах молитва. Манеры как в самом высшем круге — это цивилизации заслуга. Почтенный капеллан его везде сопровождает, указывая, кто ему не братья, чтоб с чистой совестью он мог сожрать их.
Альтаир(в отчаянии). Какая гнусная насмешка! Не хочу больше смотреть... Все, что я люблю и почитаю, предстает мне в уродливом и омерзительном обличье. Братство — людоед, Свобода с кнутом в руках гонит рабов, закованных в цепи! Рассудок слеп, а Любовь безмозгла! Зачем же тогда жить? Ради чего?
За его спиной появляется Лилюли. Она неожиданно возникает посреди луга и тихо плывет над землей, едва касаясь ногами белых цветов мака. Приблизившись сзади к Альтаиру, она зажимает ему глаза. Голова его приходится на уровне ее груди.
Лилюли. Ради меня.
Альтаир(вздрагивает). Любимая! Ты! Наконец-то! (Хочет обернуться.)
Лилюли. Не двигайся! Останься так! (Не снимая рук, прижимает к себе его голову.)
Альтаир. Я слышу, как бьется твое сердце, как трепещет твоя
Лилюли. Ну? Теперь все хорошо?
Альтаир. Все хорошо... И мир прекрасен. (Как бы внезапно пробуждаясь.) Но эти страшные виденья, эти чудовища, которые сейчас тут проходили?
Лилюли. Тебе приснилось.
Альтаир. Нет, я видел...
По-прежнему зажимая Альтаиру глаза, Лилюли склоняется над ним еще ниже, приближает лицо к его лицу, губы к его губам, почти вплотную, и все же не касается их, так же как ее ножки не касаются белых чашечек мака, над которыми она парит.
Лилюли. Тебе приснилось. Смотри теперь!
Альтаир. О, как все озарилось — каким-то новым светом! Солнце не палит больше... Над дорогой не поднимается уж едкий запах пыли и пота от человеческого стада. Ветерок свеж, как твои пальцы. Воздух благоухает акацией, как твои губы. Радостной поступью, обнявшись, проходят стройные и гармонические люди. Свобода расчищает им путь и убирает тернии, чтоб им не наколоться. Подобно Юноне, из чьего соска брызнул когда-то Млечный Путь, Братство всех любовно поит из материнской своей груди. В листве незримые Рассудок и Любовь воркуют в сладостном согласье, как две голубки. О жизнь, я вновь обрел утраченный твой лик. Как он прекрасен! (Засыпает в объятиях Лилюли.)
Лилюли. Баю-баюшки-баю, баю деточку мою... (Целует его глаза, бережно опускает его на землю, окутывает ему голову своим покрывалом, затем обращается к солдатам Вооруженного Мира, все еще марширующим по дороге, — сейчас это артиллеристы с пушками.) Ну, теперь забирайте его. Он будет крепко спать на этом лафете.
Солдаты забирают Альтаира и уносят.
Полишинель. Пантера с золотистыми глазами, мурлычь, облизывайся розовым язычком, отведав крови! Что, вкусно?
Лилюли. Очень.
Полишинель. Тигрица гирканская!
Лилюли. Индюк бирманский!
Полишинель. Не стыдно тебе?
Лилюли. Чего мне стыдиться? Того, что я дарую счастье?
Полишинель. Предать такого младенца!
Лилюли. Он своей участью не поменялся б с королем. Спать на пушке, грезя о Братстве! Что слаще в двадцать лет? Тебя не соблазняет? (Приближается к Полишинелю с завлекающей улыбкой.)
Полишинель(отступая). Спасибо! Мне уже не двадцать. Стар увлекаться.
Лилюли(подходит еще ближе). Для счастья никогда не поздно!
Полишинель. Благодарю! Но я давно в отставке — без чина.
Лилюли. Как жаль!
Полишинель(с иронией). Еще бы! Такой красавец мужчина!
Лилюли. А что же? Недурен!
Полишинель прыскает со смеху, но позволяет Лилюли подойти немного ближе.