Лимит надежды не исчерпан
Шрифт:
– Что вы делаете? – профессор Альбертс с ужасом переводил взгляд с Ганидзе на Берга и обратно.
– Не беспокойтесь, пули резиновые, – мрачно ответил Берг. – Так что ничего страшного с ними не случится. Где там военные? – спросил он Ганидзе.
– Будут через пару минут, – ответил полковник и снова посмотрел на экран. Хотя резиновые пули и несколько ослабили напор людей, оппозиционеры по-прежнему не желали отступать.
Леван услышал впереди звуки выстрелов, увидел, как несколько человек в передних рядах были сбиты ими, в том числе и Давид. Затем тот поднялся,
– Вперед, за Грузию! – крикнул Леван, подбадривая товарищей. Затем он оглянулся. И увиденное неприятно поразило его. Хотя люди непосредственно вокруг него и были решительно настроены на борьбу, основная масса людей не поддержала их. Они скорее пытались разбежаться с площади, как и вчера, и не собирались помогать Левану и находившимся рядом с ним.
Леван видел растерянные лица, видел, как люди суетливо озираются вокруг. Казалось, им совершенно безразлично, что, возможно, прямо сейчас, в этот момент решается судьба их страны, что от их действий зависит, быть ей демократическим государством или скатиться в тиранию и диктатуру Саакашвили.
Леван не понимал, что происходит. Еще совсем недавно эти люди были решительно настроены на борьбу, а сейчас собирались бежать. И это при том, что никто из них не столкнулся с дубинками и тем более резиновыми пулями, в худшем случае со слезоточивым газом. Но не мог же он один заставить их бежать!
Леван повторил свой призыв, но большинство не обратило на него никакого внимания.
В это время позади полиции показалось несколько армейских грузовиков. Из них посыпались солдаты, которые бросились на помощь полиции. Лишенные поддержки соратников, расстреливаемые резиновыми пулями и столкнувшиеся со свежими силами, брошенными в бой Саакашвили, активисты стали медленно отступать.
Уильям Берг смотрел на монитор, и ему не слишком нравилось происходящее. Хотя им и удалось с помощью «Медуз» разогнать основную массу демонстрантов, их по-прежнему оставалось не так уж и мало. И они вовсе не стояли на месте одной толпой. Сейчас люди разделились на относительно небольшие группы, рассредоточившиеся по самому проспекту Руставели и по прилегающим улочкам и дворам. Оттуда они забрасывали полицейских камнями, палками, пустыми бутылками и вообще всем, что попадалось под руку. Время от времени демонстранты вступали в рукопашные схватки с небольшими отрядами полиции и военных.
Полицейские в ответ забрасывали оппозиционеров гранатами со слезоточивым газом, а также пытались рассеять отдельные кучки и арестовывали всех, до кого могли дотянуться.
Из организованного противостояния двух больших групп людей борьба переросла во множество мелких стычек, проходивших без особого ущерба для обеих сторон. Применение установок «Медуза» сейчас было не слишком эффективным, поскольку группы демонстрантов постоянно перемещались и к тому же были перемешаны с полицией.
– Похоже, ваша «Медуза» далеко не всесильна, профессор, – сказал Джонс Альбертсу. – В данной ситуации от нее не так много пользы, как хотелось бы…
– Возможно. Однако не забывайте, что именно благодаря ей нам удалось разогнать девяносто процентов демонстрантов с минимальными
– Вы правы, – согласился Джонс. – Однако нам следует что-то предпринять, а то мы так надолго здесь застрянем.
Берг краем уха слушал их разговор, наблюдая за разворачивающейся в ста метрах от машины потасовкой. Группа молодых людей приблизилась к шеренге полиции и забросала ее камнями. С десяток полицейских бросились за ними. Им удалось догнать и сбить с ног троих, и они потащили их к грузовикам. Но от ближайшего дома подбежало два десятка демонстрантов, и после короткой драки им удалось отбить задержанных.
Берг вздохнул. Джонс прав – так они застрянут здесь очень надолго. Похоже, туземцы не слишком обучены подавлению беспорядков, и ему придется взять руководство в свои руки, если они хотят поскорее покончить с этим.
– Полковник Ганидзе, я думаю, вашим людям надо сменить тактику, – сказал он, отворачиваясь от экрана.
Грузия, Тбилиси, проспект Руставели,
8 ноября 2007 года
Мамедов окинул взглядом проспект. Похоже, ситуация на нем окончательно поворачивалась в пользу правительственных сил.
Каким-то непонятным для него способом им удалось в самом начале внушить страх толпе и вынудить покинуть проспект большую часть сторонников оппозиции. Мамедов и сам почувствовал этот страх, но он постепенно исчез, когда Руслан перебрался ближе к месту непосредственных столкновений демонстрантов с полицией. Та небольшая часть оппозиционеров, которая находилась вблизи полицейских шеренг, по-видимому, вообще не испытала чувства страха; ей удалось оказать активное сопротивление попыткам разогнать митинг и даже на какое-то время прорвать линию полиции, но в конце концов дубинки и резиновые пули заставили их отступить.
Рассредоточившись на небольшие, хаотично действовавшие группы, оппозиционеры еще какое-то время сохраняли возможность сопротивления полиции, которая также действовала достаточно неорганизованно. На какое-то время противостояние скатилось на уровень мелких спорадических стычек, в которых ни одна сторона не могла добиться успеха.
Но теперь, похоже, у полиции появилась твердая направляющая рука. Их отряды последовательно блокировали и разгоняли отдельные группы, арестовывая и засовывая в грузовики отдельных активистов и заставляя разбегаться остальных. У демонстрантов же не было ни определенной цели, ни общего руководства, так что их окончательное поражение сегодня было теперь лишь вопросом времени.
– «КамАЗ» по-прежнему стоял за шеренгами полицейских, его мотор работал, но никаких видимых следов его активности заметно не было. Второй «КамАЗ», заметил Мамедов, находился на другой стороне проспекта. Вокруг обеих машин было полно полицейских, и не было никакой возможности подобраться поближе. Оставаться далее на проспекте было бессмысленно и просто опасно, поскольку полиция хватала всех без разбора.
Мамедов достал телефон и набрал номер Сарадзе.
– Это Руслан. Я думаю, нам пора выбираться отсюда. Обсудить произошедшее и подумать, что делать дальше.