Лимит надежды не исчерпан
Шрифт:
В помещение входили другие оппозиционеры, они отодвигали работников канала от аппаратуры, и вскоре все помещение оказалось под их контролем.
– Вы не имеете права… Это незаконно! – почти выкрикнул руководитель передачи, как бы цепляясь за последнюю соломинку.
– Мы не хотели насилия, но Саакашвили не оставил нам иного выбора, – сурово отрезал Георгий.
Когда все работники канала были вытеснены из студии, он повернулся к Лео, рядом с которым стоял Ваха, держа в руке диск с материалами о последних событиях в Тбилиси.
– Сколько вам потребуется времени,
– Я думаю, минут десять, – ответил Лео.
– Хорошо. Полагаю, у нас есть это время.
Грузия, Тбилиси,
9 ноября 2007 года
Берг почувствовал, что машина остановилась.
– Какого черта мы встали? – раздраженно спросил он. – Нам нужно спешить, если мы хотим успеть к зданию телеканала вовремя!
– Сейчас выясню. – Ганидзе спросил о чем-то водителя машины, затем переключился на другой канал и начал с кем-то переговариваться. Наконец он повернулся к Бергу. – Оппозиция перекрыла все ведущие к телецентру улицы, и сейчас везде образовались гигантские пробки. Мы не можем сейчас проехать, – несколько растерянно сказал полковник.
– Черт бы их побрал! – Джонс сильно ударил кулаком по стене фургона. – Похоже, на этот раз они очень серьезно подготовились.
Берг вывел на один из мониторов изображение с камеры на передней части автомобиля. Вся улица была заполнена стоящими машинами, в которые и уперлись полицейские.
– Да, похоже, мы их недооценили, – невесело произнес он. – Мы можем как-то объехать их? – спросил он Ганидзе.
– Мы сейчас выясняем этот вопрос, – ответил тот. – Но, судя по сообщениям, мы вряд ли попадем к телецентру в ближайшее время.
– А что со второй машиной? – спросил Элисон.
– Сейчас узнаю. – Ганидзе снова взял рацию. – Они тоже застряли, – сообщил он через минуту.
– Похоже, на этот раз они нас переиграли, – подвел невеселый итог Элисон.
С минуту все молчали, обдумывая ситуацию. Автомобиль начал двигаться на одну из боковых улиц, пытаясь объехать пробку.
– Как обстоят дела в самом здании канала? Оппозиция уже успела захватить его? – наконец спросил Берг.
– Да, у нас там было слишком мало сил, чтобы остановить их, – вздохнул Ганидзе, выслушав очередной доклад по радио.
– Мы должны помешать им выйти в эфир. Если они добьются такого успеха, все наши предыдущие достижения пойдут прахом и нам придется начинать все сначала, – процедил Берг.
– Но как? – удивленно посмотрел на него Элисон. – Мы тут конкретно застряли и просто не успеем туда вовремя.
– А если отключить в телецентре электричество? – внезапно спросил Джонс. Все посмотрели на него, затем перевели взгляды на Ганидзе.
– Попробую выяснить. – Снова переговоры по рации. Через несколько минут бурных обсуждений полковник повернулся к ним. – Это невозможно. Электричество можно было бы отключить изнутри здания, но оно сейчас под контролем оппозиции. А кабель с подстанции питает не только здание, но и весь район, – мрачно сказал он.
– Ну так отключайте весь район! – резко бросил Берг.
– Но мы не можем этого сделать, –
– Пару часов они потерпят. А мы тем временем доберемся до места и возьмем здание под контроль, – отрезал Берг.
– В любом случае я не могу дать такого указания. На подстанции меня никто не будет слушать, – развел руками Ганидзе.
– А кто может? – спросил Джонс.
– Не знаю, – пожал плечами Ганидзе.
Элисон решительно достал свой телефон и набрал номер.
– Свяжите меня с президентом Саакашвили.
Грузия, Тбилиси,
9 ноября 2007 года
Георгий наблюдал, как Лео и его люди настраивают аппаратуру для выхода в эфир, и параллельно слушал доклады от наблюдателей в городе об общей обстановке на улицах. Пока все шло на удивление гладко. Как они и предполагали, полиция застряла в организованных ими пробках, и по всем расчетам выходило, что в ближайшие полчаса они не смогут собрать у здания сил, достаточных для его освобождения.
– Лео, сколько осталось?
– Нам нужно еще несколько минут.
«Мы определенно успеваем», – с улыбкой подумал Георгий. В этот момент внезапно выключился свет. Что-то упало, кто-то выругался, все начали шуметь, обсуждая причину исчезновения электричества.
– Всем успокоиться! – крикнул Георгий. – Мы сейчас разберемся, в чем дело, и все восстановим.
Несколько человек щелкнули зажигалками, пытаясь разогнать темноту. Георгий вышел из помещения, достал телефон и набрал номер своего соратника Гиви Окания, который с частью людей находился внизу.
– Гиви, пошли людей к распределительным щитам, пусть выяснят, что случилось, и восстановят электроснабжение, – сказал он, затем вернулся в помещение студии.
К нему подошел Лео:
– Полагаешь, просто авария? Или это дело рук Саакашвили?
– Не знаю, скоро выясним, – ответил Георгий.
Через несколько минут напряженного ожидания позвонил Окания.
– Все плохо, Георгий, они отрубили свет во всем районе. Мы ничего не можем сделать.
– Ублюдки! – Георгий ударил кулаком по стене. Этого они не предусмотрели. Никто не мог подумать, что Саакашвили оставит без электричества весь район, лишь бы не допустить оппозицию в эфир.
– Что будем делать? – спросил Гиви.
Георгий задумался. Без электричества они не могли выйти в эфир и рассказать народу правду о происходящем. Впрочем, сам факт отключения электричества показывал, что Саакашвили не всесилен и что он готов на любые меры для сохранения своей власти. Так что в любом случае это была их победа, пусть и не совсем такая, как они планировали. Оставаться же здесь не было никакого смысла.
– Надо уходить, – громко сказал он в телефон, так, чтобы это слышали и люди в студии. – Раз мы не сможем выйти в эфир, то по крайней мере не стоит ждать, пока полиция приедет и заберет нас. Этот день показал, что мы можем успешно бороться с режимом Саакашвили, так что вся борьба еще впереди, – твердо и уверенно закончил Георгий, стараясь подбодрить своих соратников.